«Типичный глухарь», – так, по словам Ани, сказали в милиции.

История с прогулкой по лесу, как и предполагалось, вызвала некоторое недоумение, но ввиду отсутствия состава преступления ее отпустили как свидетельницу.

Обо всех ее приключениях Олег узнал от нее самой сегодня утром. Он привез ей деньги за оказанную помощь, но она от них наотрез отказалась.

Олег посмотрел в сторону свежей могилы. Церемония подходила к концу. Женю, точнее, то, что от него осталось, хоронили в закрытом гробу. Первой попрощаться с сыном подошла его мать, Елизавета Борисовна. За несколько дней эта моложавая, жизнерадостная женщина превратилась в древнюю старуху, не в силах справиться со свалившимся на нее горем. Следом за матерью над гробом склонилась Олеся, невеста Жени. Даже в строгом траурном платье она выглядела хрупкой сказочной принцессой. Несколько пепельно-русых прядок, выбившихся из-под черного платка, прилипли к мокрой от слез щеке, делая ее еще более беззащитной и трогательной. Сердце Олега разрывалось от сострадания к несчастной девушке. Незавидная участь – остаться вдовой, не успев выйти замуж, прямо накануне свадьбы. Так страшно распорядилась жизнь, и ни к чему были все жертвы, все страдания – ему так и не удалось сделать ее счастливой, хотя, видит бог, – он сделал для этого все, что мог…

Через несколько минут все было кончено. Свежая могила в окружении венков – вот и все, что осталось от его веселого бесшабашного друга, Женьки-рыжика, отчаянно смелого и безумно влюбленного в свою сказочную принцессу.

Олег опустил руку в карман и ощутил холод металла. Народ потихоньку расходился. Он дождался, когда возле ограды останется одна Олеся, и решительно направился к ней.

Девушка обернулась, заслышав звук шагов за спиной, и взглянула на него огромными серыми, абсолютно сухими глазами.

– Здравствуй, Олеся, – сказал он внезапно охрипшим голосом.

– Здравствуй.

От ее близости у него перехватило дыхание, и ему пришлось выждать минуту, чтобы не выдать своего волнения.

– Зачем ты пришел? – равнодушно спросила она.

– Он был моим лучшим другом.

– Он был и твоим врагом тоже. И не говори мне, что это не так.

– Ты не права. Все уже в прошлом. Я согласился с твоим решением и позволил вам быть вместе. Разве не так?

– Не знаю.

Он достал руку из кармана и протянул к ней. На раскрытой ладони тускло поблескивал массивный золотой медальон с затейливой резьбой и крупным голубым топазом в центре.

Олеся, увидев его, отшатнулась.

– Откуда у тебя Женин талисман? – испуганно спросила она.

– Он отдал мне его незадолго до той поездки. Попросил переделать его в брошь – хотел сделать тебе свадебный подарок, но вышло иначе. Все равно теперь он принадлежит тебе. Вот, возьми.

Олеся некоторое время, точно завороженная, не могла отвести от медальона застывших глаз, потом внезапно побледнела и выкрикнула:

– Ты все врешь! Я знаю, Женя никогда бы не расстался с этой вещью. Зачем ты забрал ее? Это ты его убил! Я всегда знала, что этим кончится! Ненавижу тебя, ты слышишь? Ненавижу!

Она замахнулась, чтобы ударить Олега, но промазала, задела его руку – медальон выскочил и упал на землю. Заливаясь слезами, Олеся бросилась прочь. Олег не двинулся с места, бессмысленно глядя на лежавшее в грязи украшение.

Чья-то рука подняла его и протянула ему. Он поднял глаза и прямо перед собой увидел Аню.

– Пойдем отсюда, – сказала она, серьезно глядя ему в глаза.

* * *

– Мы оба любили ее, – вздохнул Олег и залпом выпил водку.

Вот уже час, как они сидят в маленьком уютном винном погребе. За это время Олег прикончил первую бутылку и явно не собирался останавливаться на достигнутом. Впрочем, хмель его не брал.

Анна, потягивая мартини через соломинку, задумчиво слушала его рассказ. Чем больше слушала, тем больше удивлялась. Во-первых, тому, что Олег, вольно или невольно, оказался по уши в дерьме. Зная всю историю, только ленивый не поставит его на первое место среди подозреваемых: вот уж где не мотив, а мотивище! Во-вторых, на ее взгляд, Олеся – просто отъявленная стерва: взяла и наплевала в душу парню, а теперь первая его в убийстве обвиняет. И почему мужикам так нравятся стервозные бабы?..

Разумеется, мысли эти Анна предусмотрительно держала при себе, справедливо полагая, что Олег не способен трезво взглянуть на вещи, особенно в настоящее время. Поэтому ей ничего не оставалось, кроме как, роняя скупую слезу, выслушать трагическую историю любви своего нового товарища.

– Впервые я встретил Олесю в театре, – голос Олега звучал отрешенно, как если бы он механически пересказывал услышанную где-то байку. – Я спонсировал ее первый спектакль, не зная еще, что она – это она. Олеся впервые танцевала в тот вечер главную партию… Сам я мало что понимаю в балете, но даже мне стало ясно, что она может стать великой танцовщицей! Весь вечер я смотрел только на нее, а после спектакля купил цветы и напросился к ней в гримерку знакомиться. С того дня мы больше не расставались. Олеся околдовала меня, я готов был выполнить любое ее желание, носил на руках, упивался каждой минутой нашей близости. Странно, у меня сейчас такое ощущение, что все это было не со мной… Спустя пару месяцев я познакомил ее с Женькой, они сразу нашли общий язык, и я чувствовал себя абсолютно счастливым: у меня было все, о чем можно мечтать, – верный друг и безумно любимая женщина. Я, если честно, даже не задавался вопросом: а любит ли она меня? Я был счастлив уже тем, что она позволяет мне любить ее, заботиться о ней, просто находиться рядом… В то время я много работал. Чтобы Олеся не скучала, я просил Женю изредка составить ей компанию: сводить на концерт, в ресторан или в ночной клуб. Олесе нравились подобные вылазки… Потом мне пришлось срочно уехать из города на месяц. Я звонил ей по нескольку раз в день, пытался ускорить свое возвращение, но вернувшись, сразу почувствовал неладное: Олеся изменилась, стала замкнутой, раздражительной. Настроение у нее менялось мгновенно: то она ласкалась ко мне, то вдруг с трудом скрывала отвращение. Женька вообще исчез с горизонта – отговаривался занятостью и делами.

Олег замолчал, плеснул себе еще водки и снова осушил стакан залпом.

– Мне понадобилось не слишком много времени, чтобы разобраться, что к чему. Сначала мне казалось – я этого не переживу, никогда не думал, что предательство так трудно вынести, особенно, если предает горячо любимое существо. Прошло время, и я смирился, потому что понял – для меня главное, чтобы она была счастлива: с ним или со мной – это второй вопрос. Очень кстати подвернулась стажировка в Штатах, я, не раздумывая, согласился и уехал на целый год. Две недели назад, получив от них приглашение на свадьбу, я почувствовал, что старая боль почти затихла, и решил приехать. Думал, что еду на свадьбу, а оказалось – на похороны.

Анна с огорчением подумала о том, как несправедливо обошлась с Олегом судьба: он принес во имя своей любви огромную жертву, а в результате потерял не только любимую, но и друга. Словно прочитав ее мысли, он горько посетовал: