— Как-то раз мы с Эдди оказали старику услугу, — сказал Джек, напоминая мне и себе самому (а в каком-то смысле и старику), что когда Джек-Брильянт оказывает услугу, то спиной к нему не поворачиваются. Тут он вдруг пристально посмотрел на меня, и я опять, как полчаса назад, в лесу, увидел в его глазах тревогу. — Так будешь на меня работать?

— Деньги мне пригодятся, — сказал я. — В карты я обычно проигрываю.

Я запомнил этот момент. Солнце пестрым ковром покрывает его плечи, он вглядывается в темную, пустую, загаженную птичьим пометом конюшню, а верная кошка Пуля (позднее Мэрион завела себе пуделя, которого назвала Пулеметом) трется спиной о его брючину, прикладывается головой к его ботинку, и солнце тоже метит ее шерсть черно-белыми пятнами, и Пуля заряжает Джека своим током точно так же, как Джек заряжает всех остальных своим. Я обратил его внимание на то, что, похоже, он вспоминает что-то такое, чего вспоминать не хочет, и он согласился — да, я попал в точку — и рассказал мне о двух связанных между собой событиях, которые он пытался забыть, но не мог.

Одно событие произошло в 1927 году, тоже летом, когда старик Ван Вей спустился лугом мимо яблони, которая тогда еще не засохла, в лес, где Джек и Эдди Брильянты стреляли из пистолетов по прибитой к поваленному дереву мишени — Джек таким образом развлекал Эдди, которому недавно куплен был дом, впоследствии названный «крепостью Джека», а тогда являвшийся чем-то вроде лечебницы для брата-туберкулезника.

Стрельба и привлекла внимание старика, который наверняка догадывался, чем занимаются его соседи, однако кто они, не знал: Джек и Эдди носили в то время фамилию «Шефер», которую Джек позаимствовал у родителей жены; кроме того, Джек тогда не был еще настолько знаменит, слава пришла к нему чуть позже, когда, в том же году, он чуть было не погиб под пулями Лепке. Фермер терпеливо дождался, пока Джек и Эдди отстреляются, а потом сказал:

— У меня кошка с ума сошла. Вы ее не застрелите? А то она покусает мою корову. Мою жену она уже укусила. — И старик замолчал в ожидании ответа. Он смотрел прямо перед собой: нос плоский, усы вислые; он их, как и волосы, выкрасил в черный цвет и от этого похож был на Кистоуна Копа[16], — возможно, именно поэтому Джек и сказал ему:

— Вы бы лучше солдат вызвали. Или шерифа. Пусть они убивают.

— Это надо быстро, — возразил старик. — Может, она взбесилась.

— А как мы ее найдем? — спросил Джек.

— Я ее загнал вилами в амбар. И там запер.

— А корова тоже там?

— Нет, корова в поле.

— Значит, до коровы она не доберется. Вы ее в ловушку заманили.

— Она может в любой момент вылезти — амбар-то старый.

Братья переглянулись: им предстояло охотиться на сумасшедшую кошку точно так же, как в свое время, в Филадельфии, они вместе охотились на помойке на крыс и сурков. До фермерского дома Эдди бы не дошел, поэтому они вернулись домой, сели в машину и вместе со стариком Ван Вейем доехали до амбара, у которого тогда еще не было щелей вместо окон и дыр в крыше. Братья, достав пистолеты, вошли в амбар первыми, фермер, с вилами наперевес, следовал за ними.

— Что ей мешает перекусить нам глотки? — поинтересовался Джек.

— Надеюсь, вы пристрелите ее до того, как она кинется, — отозвался старик.

Первым кошку увидел Джек: желтая, даже оранжевая, с коричневыми разводами, она лежала на сене и молча смотрела на них. Смотрела и не двигалась, а потом разинула пасть и беззвучно зашипела.

— По мне, так ничего в ней нет сумасшедшего, — сказал Джек.

— Видели бы вы, как она укусила мою жену, прыгнула на абажур, а потом попыталась вскарабкаться по занавеске. Может, она такая тихая, потому что я ее вилами ткнул. Может, что-нибудь у нее там отбил.

— Она похожа на нашего Пушка, — сказал Эдди.

— Знаю, — отозвался Джек, — я и не собираюсь ее убивать.

Сумасшедшая кошка пристально смотрела на людей и молчала. Казалось, она почувствовала, что их появление ничем ей больше не угрожает.

— Можешь стрелять, если хочешь, — сказал брату Джек.

— Не хочу я в нее стрелять, — сказал Эдди.

— Осторожней, — сказал старик Ван Вей и, сделав шаг вперед, ткнул вилами кошку; та взвизгнула, дернулась и попыталась вырваться. Но фермер проткнул кошку насквозь и поднял вилы, словно собирался преподнести ее братьям.

— Теперь стреляйте, — сказал старик.

Джек подбоченился и, опустив пистолет, смотрел, как кошка визжит и извивается. В это время Эдди трижды выстрелил ей в голову, и старик, бросив: «Уважили», сдернул с гвоздя лопату и понес похоронить во дворе то, что еще совсем недавно было безумной кошкой.

И тут Джеку пришел на память другой, тоже связанный с кошкой эпизод, который произошел на восемнадцать лет раньше; Джеку было тогда двенадцать лет, и он сказал Эдди, что хочет обустроить склад, но Эдди его не понял. Склад был огромный, длиннее некоторых городских домов и всегда, сколько они себя помнили, пустовал. Построен он был из рифленого железа и деревянных бревен и имел множество окон, которые можно было высадить, но не разбить. Первым склад обнаружил Джек, и вместе с братом они вообразили, как его огромное пустое пространство со временем заполнится автомобилями, запчастями и здоровенными ящиками с чем-то таинственным внутри. С одного конца склада, на уровне второго этажа, имелась пристройка для офиса. Хотя лестница в офис отсутствовала, Джек нашел способ туда проникнуть; украденную из конюшни веревку он накинул на поперечную балку (все, что оставалось от лестницы) и, часа два провозившись с петлей, вскарабкался наверх. Было это в 1909 году, спустя два месяца после смерти матери, когда брату было всего восемь лет, — на то, чтобы научиться влезать в контору по веревке, у Эдди ушло целых два дня.

Из окна конторы открывался вид на подъездные пути: пустые товарные вагоны, груды шпал, штабеля покрытых креозотом телеграфных столбов. Братья наблюдали за прибытием и отправлением поездов, которые шли в места, известные им лишь по табличкам на вагонах: Балтимор и Огайо, Нью-Йорк Центральный, Саскуэханна, Лакаванна, Эри, Делавэр и Гудзон, Бостон и Олбани, — и они представляли себя в этих городах, на этих реках и озерах. Из окна конторы они однажды утром увидели, как какой-то бродяга открыл изнутри дверь товарного вагона; они видели, как бродяга спрыгнул на пути, как его заметил полицейский и как он за ним погнался. У бродяги был только один башмак, другая нога была обернута в газету и перевязана бечевкой. Полицейский догнал его и избил дубинкой. Бродяга упал и остался лежать. А полицейский ушел.

— Подонок, — процедил Джек, — он бы и нас так.

Но братья Брильянты бегали быстрее самых быстрых полицейских, лучше лазили под вагонами.

Джек принес в контору стул, кувшин воды с крышкой, свечи, спички, рогатку с запасом камней, полдюжины занимательных романов о Диком Западе, подушку и немного красного вина, которое ему удалось отлить из отцовской бутыли. Сохранил он и шляпу бродяги с протертой от частых прикосновений тульей и пятнами крови на полях. Джек снял ее с головы бродяги, когда они с Эдди спустились помочь ему подняться и обнаружили, что он мертв. Бродяга оказался совсем еще молодым человеком, и смерть его потрясла братьев. Джек повесил шляпу в конторе на гвоздь и никому не давал ее надевать.