Пользуясь случаем, я подхватила свое пахучее ведерко и ретировалась по-английски.

Когда я вернулась, внеся свой посильный вклад в борьбу за экологическую чистоту окружающей действительности, рельефных фрёкен у подъезда было уже две.

Второй была та самая Софья Викторовна — пожилая валькирия с головой, бронированной стальными бигудями. Она пришла морально и материально подготовленной — нервы в кулаке, простынка на плече, палец на нужной кнопке мобильника.

Тряпочкой дамы сноровисто накрыли тело на асфальте, после чего сели на лавочку дожидаться полицию. Запасливая Софья Викторовна извлекла из кармана халата пакет семечек.

У меня не было никакого желания составлять им компанию. Я семечки не люблю.

Покосившись на укрытое простынкой тело (из-под тряпочки виднелись только ноги), я проскользнула в подъезд.

Сопя, я совершила альпинистское восхождение на шестой этаж и таинственно поскреблась в дверь Максимовых, но не была услышана, и отправилась к себе досыпать.

А что еще было делать?

Разбудил меня дверной звонок.

— Чтоб тебя разорвало, — пробормотала я.

А звонок таки да, конкретно разрывался.

— Кто там?! — не дождавшись тишины, рявкнула я голосом крайне негостеприимной Бабы-яги.

Такой, знаете, объевшейся плохо прожаренных Иванушек и мучимой несварением.

Два голоса ответили мне решительно, но не в лад:

— Полиция.

— Управдом.

Секунду подумав, я решила, что это не та компания, которую можно проигнорировать.

Я встала, одернула перекрутившуюся майку-платье, пригладила ладонями растрепанные волосы и пошлепала к двери.

— Вот! — наставив на меня толстый палец пистолетом, сказала Софья Викторовна. — Это она нашла труп.

Мне это заявление не понравилось. Было в нем что-то от обвинения, а я не люблю, когда мне приписывают чужие грехи.

Своих хватает.

— Находят грибы и клады, — огрызнулась я. — То есть находка — это результат сознательной деятельности, направленной на поиск. А я ваш труп просто раньше других увидела.

— Почему это он мой?! — возмутилась управдомша.

— Каких других? Других трупов? — заинтересовался служивый и пытливо заглянул в комнату поверх моего плеча, очевидно, предполагая увидеть предмет беседы — другие трупы, складированные в глубине квартиры аккуратным штабелем.

— Типун вам на язык! — дружно сказали мы с управдомшей.

И посмотрели на служивого укоризненно.

— Ладно, заходите, не будем про трупы в коридоре разговаривать, рядом дети спят. — Я вздохнула и неохотно посторонилась, пропуская незваных гостей в квартиру.

Они устроились за столиком у окна, а я встала у холодильника, подпирая его спиной с таким видом, что о завтраке и даже о приветственном напитке никто не заикнулся.

— Итак, какие ко мне вопросы?

— Расскажите, как вы обнаружили тело, — попросил служивый.

— Обыкновенно. — Я пожала плечами.

— Для вас это обыкновенное дело?

Вредный какой…

Я хмыкнула и ответила уклончиво:

— Знаете, я все-таки детективы пишу… Так вот, по существу дела: примерно в половине седьмого утра я вышла из дома, чтобы выбросить мусор. Увидела левее крыльца распластанное на асфальте тело, шокировалась, попятилась и столкнулась с приятельницей нашего уважаемого управдома. Она тут же позвонила Софье Викторовне, и та вышла во двор с простынкой. Я сходила на перекресток, выбросила мусор, вернулась, увидела, что тело уже накрыто, а Софья Викторовна с подругой сидят неподалеку на лавочке, и вернулась домой. Вот, собственно, все, что я могу вам сообщить.

— Вам известна личность погибшего?

— Нет, — сказала я честно. — И не удержалась от вопроса: — А вам?

Служивый поджал губы.

— Может быть, вы его раньше встречали?

— Без понятия. — Я пожала плечами. — Я же не знаю, кто это! Я даже лица его не видела, он им в асфальт уткнулся, а я к телу близко не подходила в отличие от Софьи Викторовны, кстати говоря, так что вы лучше ее расспросите.

— Нет, лучше это я спрошу! — ожила управдомша. — Не вы ли в последнее время все с веревками баловались, тягали вверх-вниз из окна и в окно чего-то или кого-то?

— Провиант от Артура Хачатуровича мы тягали, — кивнула я, ибо глупо было бы запираться и отрицать то, что происходило у всех на виду. — Шашлык и вино поднимали, но никак не мужиков!

Тут до меня дошло, что это может означать:

— А, так, значит, этот мужик, который уже мертвое тело, стал таковым потому, что упал с высоты?

Служивый посмотрел на управдомшу и строго кашлянул.

— Да ладно вам, коллега, не тушуйтесь, все понятно: если он разбился насмерть, то падение из окна — это первое, что приходит в голову! — успокоила писательница-детективщица товарища следователя.

— А второе что приходит? — невольно заинтересовался «коллега».

— Мне? — уточнила я, ибо это было важно. — Мне-то много чего в голову приходит. Загибайте пальцы: окно — это раз, дерево — это два…

— Какое дерево?

— Как — какое дерево? — Я даже удивилась такой невнимательности. — Ну, вы даете! Вон, напротив окна, здоровенное дерево, это же не клен ты мой опавший, это самый настоящий орех пекан — вкуснятина и деликатес, на рынке приличных денег стоит!

— Да-а-а?

Управдомша так перевесилась за подоконник, рассматривая халявный деликатесный орех, что я на мгновение испугалась, что мужское тело на асфальте обзаведется женским обществом.

— Правда, орехи еще не созрели, так что версию с трагедией во время сбора урожая я бы всерьез не рассматривала, — доверительно сообщила я внимательно слушающему служивому. — А вот самолеты — это да, загибайте третий палец. Прямо над нами глиссада аэропорта, самолеты проходят в каких-то пятидесяти метрах над зданием!

— Вы думаете, он выпал из самолета?!

В ранее тусклых глазах служивого уже посверкивало что-то вроде восхищения.

Я пожала плечами:

— Я думаю, что даже это более вероятно, чем нелепое предположение, будто он рухнул из моего окна!

— Или из соседнего, — подсказала язва-управдомша.

Вот противная тетка, знает же, что в соседней квартире моя подруга проживает!

— Если вы, уважаемая Софья Викторовна, еще раз выглянете в окно и на сей раз обратите внимание не на плодовое дерево, а на пятно, оставшееся от тела, то даже вам станет очевидно, что приземлиться на этом конкретном месте, выпав из моего окна или из соседнего, вышеупомянутое тело могло только в том случае, если оно обладало способностью планировать, так как отклонение от вертикали, соединяющей окно и точку падения, составляет не менее десяти метров! — завелась я. — Однако аэродинамика тела в обтягивающем трико, в которое, судя по увиденным мною щиколоткам, был облачен погибший, близка к нулевой, а штормового ветра, способного сдуть взрослого дядю, этой ночью не наблюдалось! Таким образом, из наших окон он выпасть не мог, так что прошу вас прекратить эти гнусные инсинуации!