– Чада мои, написано, что нужно отделить голову от трупа и вбить ему в грудь осиновый кол… Кол-то я еще как-нибудь вобью, а вот отделить голову не смогу. Духа не хватит. Может быть, кто-нибудь поможет мне?

– Чада мои?! – Чернявый партиец возмутился. – Подбирайте выражения, Димитрий! И потом, не понимаю, что значит, отделить голову? Что за мракобесие, товарищи? – Он посмотрел по сторонам. – Я еще понимаю священников, они наши классовые враги, но наука. Наука, товарищи! Ученые мужи что хотят – чтобы нам всем после смерти отделяли головы? Так, что ли, надо хоронить красных героев-коммунистов? Я, например, категорически против!

Начался бурный спор, и мнения разделились. Для ученых это был интересный эксперимент, и они во что бы то ни стало хотели провести его в согласии с древним последованием, но партийцы были, все как один, против. Кто-то из ученых-оккультистов заявил, что они таким образом нарушат формулу и вампир не умрет. Священник умом был на стороне ученых, но сердцем на стороне партийцев, потому что ему не хотелось самому марать руки. Подняв сжатую в кулак руку, представитель от Советского Союза положил конец спорам. Он говорил громко, почти крича:

– Вы хоть понимаете, что плетете?! А товарищу Ленину нам, по-вашему, тоже нужно отделить голову? А?! Ильич тоже живее всех живых, но наши ученые не стремятся к расчленению тела нашего любимого вождя. Мы нашли другой выход из ситуации. Эх вы! Надо было пригласить наших, лучших в мире, специалистов, а не мнить в своем мелкобуржуазном ревизионизме, что можете обойтись своими силами. Вбивайте кол, так уж и быть, но голову я вам отделять не позволю. Я запрещаю вам расчленять тело товарища Савановича!

Все присутствующие от этих слов оторопели и смирились, кроме священника, который облегченно выдохнул. Он взял протянутый ему маленький осиновый кол, привезенный из Белграда в портфеле-дипломате, и наспех вбил его в грудь Савановича. Однако отец Димитрий со страху перепутал левую сторону груди с правой, так что сердце даже и не задел.

Из пробитого отверстия тоненьким ручейком потекла коричневая кровь. Отец Димитрий поморщился и вновь зарядил кадило. Тимьян слабо перебивал трупный запах. Все присутствующие не скрывали радости оттого, что обряд близок к завершению. Священник еле-еле закончил последование и сел на заранее приготовленный стул; затем, отдышавшись, небрежным жестом, показал ученым, что они могут опускать гроб в могилу. Ее специально копали неглубоко, ученые хотели через год вновь ее раскопать и провести свои исследования.

Офицеры в форме засыпали могилу за несколько минут. Ученые, охая от напряжения, достали из багажника «Мерседеса» каменный крест такой же формы, как и на других могилах. Они хотели водрузить крест на могильный холмик.

Однако их планам не суждено было сбыться. Товарищ из Советского Союза категорически запретил устанавливать крест, другие партийцы его шумно поддержали, ссылаясь на так называемое завещание Марко Савановича. В этом завещании герой указал, что в случае его насильственной или естественной смерти злодеи-четники наверняка захотят справить над его телом культ, поставить на могиле крест и т. д. Или, хуже того, попытаются совершить над его телом надругательство. Поэтому Марко и завещал своим военным друзьям пресечь все эти попытки, если они будут иметь место.

Один из ученых-оккультистов, наконец, взорвался:

– А что мы, по-вашему, здесь делаем, а?! Разве не совершаем надругательство?! Мы уже вбили кол в его сердце! Надо взглянуть правде в лицо – товарищ Саванович, который сознавал собственный вампиризм, специально составил это завещание. Он предположил, что не какие-нибудь четники-монархисты, а сами его друзья, партийные товарищи, захотят предотвратить его воскрешение в качестве вампира и совершат над ним это, так сказать, надругательство. Он хотел обезопасить себя как вампира, понимаете? Поэтому мы не должны принимать это «завещание» всерьез. Да и, потом, товарищи, судите сами, это «завещание» Савановича не имеет в данной ситуации никакой юридической силы. Какие же мы четники? – Он улыбнулся и посмотрел на югославов. – Мы самые настоящие исследователи-коммунисты, идеологически непримиримые борцы с четниками и разными там черносотенцами. И крест нам необходим не как религиозный объект для почитания, а как элемент обряда, прерывающего связь между астральным и физическим телом Савановича. Ясно вам? Всего лишь элемент сложного уравнения. – Ученый посмотрел на партийцев и брезгливо поморщился. – Мне казалось, что мы уже обо всем договорились.

Партийцы, поколебавшись с минуту, закивали головами в знак согласия. Представитель от Советского Союза иронично, со злобой засмеялся:

– Так что, товарищ, по-вашему, эту мифическую связь прервет божественная сила, которую символизирует этот ваш… крест?

Хотя его никто не спрашивал, священник поднял руку:

– Конечно так, рус! Ведь крест – хранитель всея вселенной.

– Хранитель вселенной? – Советский представитель побагровел, зашелся удушливым смехом и размашисто покачал пальцем во все стороны. – Лично! Я лично доложу товарищу Сталину о происходящем здесь безобразии. Хранитель, понимаешь ли, вселенной! Вы что, тут вздумали разводить поповщину?! – Здесь русский явно перегнул палку, учитывая и без того напряженные отношения двух социалистических стран.

Югославы неодобрительно покосились на русского. Чернявый партиец, копируя его жесты, тоже стал качать указательным пальцем:

– Во-первых, это не наше общее мнение, товарищ, а только Димитрия. Я говорю про хранителя вселенной.

Партийцы-югославы шумно возроптали на представителя Советов. Послышались фразы, что Советский Союз постоянно затягивал свою помощь партизанам во время фашистской оккупации и всегда пытался давить на товарища Тито. Один из партийцев, разухабистый черногорец, нагло повернулся к русскому:

– Докладывай-докладывай! Ты сам-то грудь свою под пули подставлял? Нет? И Сталин ваш тоже сидел в своей ставке. Вот-вот. А товарищ Тито имеет ранения. Что нам ваш Сталин?! У нас тут свои порядки. Если захотим, поставим и крест на могилу, а захотим – не поставим. Ясно? Доложи ему, вашему Сталину, что так сказал Анжелко Глимич из колена Васовичей. – Черногорец гордо указал на себя рукой и поправил пышные гайдукские усы. – Еще скажи ему, чтобы присоединил свою Болгарию к Молдавии вместе с Румынией. А нам, знаете ли, болгары в Югославии не нужны.

– Ну, знаете ли! Вы тут политзанятия не устраивайте мне. Болгары-то тут при чем! – Багровая краска с лица русского не сходила минут пять. Но советчик недолго пребывал в гневе, решив, за неимением лучшего, сменить его на милость. Он немного подумал, затем неожиданно улыбнулся: – Почему бы не установить на могиле товарища Савановича не буржуазный предрассудок – крест, а красную звезду, более мощный в энергетическом отношении символ?

Ученые-оккультисты приняли эту идею с большим пониманием, чего нельзя было сказать об отце Димитрии, который вдруг приобрел смелость и красноречие. Священник стал пространно объяснять, что пятиконечная звезда, или пентакль, – это символ вампиров, придающий им дополнительную силу. Это, конечно, только подлило масла в огонь…