— Ладно, Роман, будет у нас свидание, я согласна. — От ее слов он широко раскрыл глаза. — В тот день, когда ты решишь остаться в городе.

А поскольку это не случится никогда, думала Шарлотта, то и предполагаемого свидания никогда не будет. Значит, Роман не представляет для нее опасности.

— Твое упорство только прибавляет мне решимости. — Роман рассмеялся, по-видимому, не приняв ее слова всерьез.

Он не понимал, что она серьезна как никогда. Между ней и беззаботным странником по свету ничего не может быть. Если, конечно, она не хочет остаться одинокой и покинутой, как ее мать.

Но Роман бросил ей вызов, и теперь ей нужно быть сильной, достаточно сильной, чтобы устоять.

К тому времени, когда Роман вышел из ресторана на прохладный ночной воздух, у него появилась работа, которую нужно было сделать. Чейзу неожиданно позвонил его редактор, Тай Тернер, и сообщил, что не сможет пойти на городское собрание, потому что его жена рожает и он едет с ней в больницу. Роман не горел желанием принимать на себя именно это конкретное задание, но он хотел помочь брату. Поэтому он вызвался освещать собрание.

И вот, в то время как Рик перед уходом на работу пошел позвонить из телефона-автомата Райне и справиться о ее самочувствии, а Чейз удалился готовить что-то для выпуска, который выйдет на следующей неделе, Роман шел на заседание городского совета.

Он посмотрел на часы и увидел, что у него есть еще несколько лишних минут. За это время можно рассмотреть магазин с соблазнительной витриной и разобраться, кому он принадлежит. Стоило ему увидеть Шарлотту, как он чуть не забыл собственное имя, где уж тут было сосредоточиться, чтобы расспросить женщину о ее новом бизнесе.

Роман пригляделся к витрине, и у него отвисла челюсть. Неужели на манекене, который выглядит прямо как живая женщина, и впрямь надеты кружевные трусики? И это в консервативном Йоркшир-Фоллз? Он был ошеломлен. А осознав, что черноволосый манекен явно похож на Шарлотту, он почувствовал несомненные признаки возбуждения. Роман вдруг спохватился, что разглядывает женское белье, как похотливый старик, и попятился от витрины. Оставалось надеяться, что его никто не видел за этим занятием. Роман отступил еще на шаг и вдруг налетел на что-то твердое. Он оглянулся и увидел Рика. Тот стоял, скрестив руки на груди, и усмехался.

— Присмотрел что-нибудь?

— Что это ты так развеселился? — пробурчал Роман.

— Я подумал, что ты вспоминал молодость.

Роман прекрасно понял, что Рик имел в виду. Со среднего брата станется вспомнить давнюю выходку Романа. Они тогда учились в старших классах. Роман предложил для потехи устроить вылазку за трусиками в дом подружки, где девчонки устроили ночной девичник. Мало того что это была его идея, он ею еще и гордился, так гордился, что повесил одни украденные трусики на зеркало заднего вида, где они и провисели целый день. А потом их обнаружила мать и прочитала ему едкую лекцию, и вдобавок устроила ему такое наказание, которое он никогда не забудет.

У Райны Чандлер был свой собственный, уникальный метод избавления сыновей от самых вредных привычек. После того как Роман целое лето стирал свои трусы и вывешивал их сушиться перед домом, он бы никогда больше никого не подверг подобному унижению.

Он очень надеялся, что все остальные в городе давно забыли об этом случае.

— Мне не верится, что такой магазин может успешно торговать в нашем городе, — сказал он, меняя тему.

— Торгует, да еще как успешно. Сюда идут и молодые и старые, и стройные и… хм… более крупные, все покупают здесь белье. А уж молодежь особенно. Мама борется за то, чтобы женщины старшего возраста тоже покупали белье в этом магазине, она — одна из самых активных покупательниц.

— Мама носит такие трусики?

Братья одновременно покачали головами, ни одному из них не хотелось думать в этом направлении.

— Кстати, как мама?

— Трудно сказать. Когда я позвонил, мне показалось, что она запыхалась, как если бы она бегала, чего, конечно, не может быть. Поэтому я сейчас иду к ней и посмотрю сам, в чем дело.

Роман тяжело вздохнул:

— У тебя есть мои мобильный, если что — звони.

Рик кивнул:

— Позвоню.

Он прошел мимо магазина, дошел до угла, свернул направо и вскоре вернулся.

— Что случилось?

По его поведению Роман сразу понял, что брат патрулирует этот район, и пожелал знать, в чем дело.

Рик пожал плечами:

— В эти выходные в Йоркшир-Фоллз было несколько краж со взломом.

У Романа проснулись репортерские инстинкты.

— Что украли?

Рик вдруг озорно улыбнулся:

— Если бы я сам не был рядом с тобой в то время, когда совершались оба взлома, ты бы стал главным подозреваемым.

— Неужели украли женские трусы?

Роман перевел взгляд с лица Рика на товар, выставленный в витрине, потом снова посмотрел на брата.

— Ты хочешь сказать, что какой-то придурок вломился в дом и украл женское нижнее белье?

Рик кивнул.

— Я бы вам с Чейзом рассказал все еще во время обеда, но у Нормана было слишком много народу, а я хотел поговорить без свидетелей. Похоже, добропорядочные жители Йоркшир-Фоллз столкнулись с настоящим всплеском преступности.

Рик посвятил Романа в подробности краж. Оказалось, что все украденные трусы были куплены в одном и том же магазине — в том самом, перед которым они сейчас стояли.

Роман снова посмотрел на витрину. Трусики, о которых шла речь, были выставлены на всеобщее обозрение. «Кому же принадлежит этот магазин?» Та Шарлотта, которую он когда-то знал, была слишком стыдлива, чтобы открыть такой магазин, но женщина в яркой одежде, которую он видел в ресторане и которая бросила ему вызов, — совсем другой человек.

— Так ты мне скажешь, кому принадлежит этот магазин? — спросил Роман брата.

В глазах Рика заплясали озорные огоньки, и интуиция подсказана Роману, что его подозрения верны. Но Рик молчал с многозначительным видом, и тогда Роман сделал то, что напрашивалось в этой ситуации, — отошел от витрины и посмотрел на тканевый навес. С бордовой ткани с яркой окантовкой на него смотрела каллиграфическая надпись: «Мансарда Шарлотты. Скрытые сокровища для тела, сердца и души».

— Проклятие!

Роман понял, что поторопился с выводами и слишком быстро отбросил вариант, показавшийся ему неправдоподобным: этот чувственный, эротичный магазин принадлежит Шарлотте, его Шарлотте!

Потому что она — чувственная, эротичная женщина, что и доказала в заднем коридоре ресторана Нормана. А Роман доказал кое-что и самому себе: он мужчина со здоровым сексуальным аппетитом, и с тех пор, как он удовлетворял его в прошлый раз, прошло слишком много времени.