Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конечности андроида были переломаны и оторваны, грудная клетка вспорота так, что были видны внутренние органы. Конечно, Палант и раньше видела андроидов и пару раз даже рассматривала их внутренности. Но никто из них не походил на этого. Органы Оскара, казалось, были точной копией человеческих, и на первый взгляд заметить разницу было невозможно. Скорее всего, они были выращены из донорских клеток. Или – что куда хуже – были настоящими донорскими органами тех, кого принесли в жертву ради создания этого андроида.
Кровь его была белой. Палант к этому привыкла. Эта жидкость содержит много питательных веществ, но в ней нет несущих по организму кислород кровяных телец. Любой андроид сам производит для себя кислород в своих нанофабриках.
Голова Оскара также была сильно повреждена, а мозг обнажён. Здесь Палант уже заметила явные различия. Мозг Оскара был полностью искусственным компьютером, вставленным в оболочку из плоти, хотя многие компоненты казались совершенно незнакомыми. Эта технология была выше её понимания.
Глаз андроида следил за каждым движением Палант и Якиты. Рот со временем начал дёргаться всё сильнее.
– Он пытается говорить, – сказала Палант.
Это было ясно без всякого перевода. Якита подъехала ближе и запустила пальцы в рот андроида, медленно перебирая ими, пока не расчистила гортань от сломанных зубов. Потом раскрыла челюсти и заглянула внутрь. Палант видела, как внутри шевелится влажный язык, а из десятка оставленных Якитой ран сочится белая кровь.
Из глотки андроида доносились хриплые булькающие звуки, но они не складывались в понятные слова.
– Слишком серьезные повреждения, – сказала Якита. – У меня кое-что есть.
Она махнула рукой, и в неё с пола прыгнула полупрозрачная сфера, уплотнившись и приняв более отчётливые очертания. Якита погрузила в неё пальцы и вынула что-то вроде морского животного с блестевшими от влаги щупальцами и отростками. Оно светилось изнутри каким-то механическим светом, и тело его постоянно меняло форму.
– Ты помогаешь, – сказала Якита.
Палант не осмелилась отказаться. Пока она удерживала голову Оскара, Якита прикрепила непонятный предмет к его раздробленному черепу и принялась подключать щупальца в разные места, время от времени прислушиваясь, а потом поправляя подключения. Потом она отпрянула, и помещение заполнили тихие звуки, похожие на журчание ручья.
Палант удивлённо посмотрела на Якиту. Та приподняла бровь и повертела механическим глазом.
– Ну что, человек, когда вы уже наконец поцелуетесь взасос с этой шлюшкой-яутжа.
Палант застыла от изумления. Голос был искусственным и монотонным, но всё же каким-то образом передавал ненависть и злобу.
– Да ладно тебе, – продолжил Оскар. – Только не говори, что не хочешь её. У неё такая влажная кожа. И длинные пальцы.
Палант искоса бросила взгляд на Якиту. Планшет усердно переводил слова Оскара, несмотря на щелчки и треск в старых динамиках. Якита ничего не говорила в ответ.
– Только клыки делают её похожей на страшилище, – добавил Оскар.
– Видел бы ты себя, – не удержалась Палант и тут же пожалела, что поддалась на провокацию; но это была естественная реакция, автоматическая защита.
Оскар засмеялся. Звук доносился как из его рта, так и из той штуковины, которую Якита прикрепила к его голове. Из ноздрей его вытекло ещё немного белой жидкости, глаз закрутился быстрее. Другую глазницу покрыла плёнка какого-то быстро застывшего вещества. Вероятно, андроид был оборудован системой самовосстановления, но повреждения были слишком велики, и потому он восстанавливал самое ценное – голову, в которой находился его компьютерный мозг.
Якита кивком указала на планшет, и Палант отключила звук, оставив только текст. «Продолжай говорить», – перевёл он слова яутжа.
– Кто тебя сделал? – спросила Палант.
– Ярость, – ответил Оскар.
– Откуда у тебя древний корабль «Купер-Джордан»?
– Ярость нашла его. Под завязку набитый свежим мясом.
Палант вспомнила о людях, заснувших на столетия в надежде когда-нибудь увидеть неизведанный мир, который станет для них новым домом. Первых членов экипажа и пассажиров корабля.
– Ты должен рассказать нам всё.
– Всё? Никто не знает всего. Даже я.
– Кто твой командир?
– Ах, – произнёс андроид и словно посмотрел мечтательно вдаль, в будущее, недоступное Палант. – Возможно, кое-кто действительно знает всё.
– И кто же?
– Ярость.
– Какова её цель?
Оскар огляделся, насколько мог – голубоватое поле, яутжа на платформе с колёсами, просторное помещение.
– Яутжа знают больше твоего, – сказал он.
Палант обратила внимание на то, что он употребил множественное число.
– Мы теперь союзники.
Это было смелое заявление, и она украдкой глянула на Якиту, пока планшет переводил её слова. Но та, похоже, не обратила внимания. Похоже, она вообще думала о чём-то совсем другом.
– Это не пойдёт вам на пользу, – сказал Оскар. – Люди слабы и глупы. Яутжа – настоящие звери.
– И все же, ты лежишь перед нами с кишками наружу, а мы вместе тебя исследуем.
– Это война. На войне неизбежны потери.
– И ты рад оказаться в их числе?
– Я рад принадлежать Ярости.
– Скажи, что будет дальше.
Оскар перевёл взгляд с Палант на Якиту и обратно.
– Так ты хочешь её, правда? Её пальцы, скользкую кожу.
– Ты не представляешь…
Якита издала звук – нечто среднее между рыком и возгласом удивления. Палант раньше не слышала подобного, по крайней мере от яутжа.
Реакция была незамедлительной. Из соседнего помещения тут же выскочила Хэлли со своими подчинёнными. Все они держали наготове пистолеты. Палант подняла руки в знак того, что всё в порядке.
– За мной, – сказала Яутжа.
Протянув руку, она решительно сорвала с головы Оскара странное устройство. Тот издал булькающий гортанный звук. Должно быть, он ощутил боль.
Яутжа выключила защитное поле и прошла через него. Палант последовала за ней. Якита продолжала двигаться к дальнему концу помещения мимо пьедесталов с самыми разнообразными объектами, известными и неизвестными, обыденными и невероятными. Когда они наконец добрались до Хэлли и других морпехов, дыхание Якиты стало тяжёлым и прерывистым.
– В чём дело? – спросила Палант, вновь включая звук на планшете.
Якита ответила. Планшет немного помедлил, словно переваривая сказанное. На этот раз он думал дольше обычного. Как будто тоже волновался или боялся. Затем выдал одно-единственное слово.