— Как это ни дико звучит, я, кажется, начинаю понимать Майкла, — пробормотала она себе под нос. — Какая здесь красота! Если бы он меня тогда потащил не в Скалистые горы, а сюда, все могло бы быть по-другому…

— Что вы сказали, Кристина? — не расслышал задумавшийся о своем проводник.

— Я сказала, Джерри, что нам пора идти, а то я здесь скоро совсем разомлею и уже не смогу сдвинуться с места. Вперед!

Она тяжело поднялась с земли, подавив рвущийся из груди вздох по домашнему уюту, который отсюда казался чем-то совершенно нереальным, и, тяжело шагая, побрела следом за проводником по каменистой тропе.

Когда через час Джерри предложил ей передохнуть, несчастная женщина уже не могла не только любоваться красотами окружающей ее природы, но даже внятно говорить. Едва дождавшись команды проводника «Отдых!», она опустилась на первый попавшийся валун и в изнеможении закрыла глаза. Господи! Этот подъем когда-нибудь кончится или нет? Я только слабая изнеженная домохозяйка из далекого (нереально далекого отсюда!) Канзаса, а не горовосходительница!

Дай же мне сил, Господи, выполнить свой долг перед мужем, и верни домой в целости и сохранности. Пожалуйста, Господи!

На следующем привале, пока Джерри кипятил воду, растапливая снег, набранный на маленьком снежнике чуть выше по склону, и заваривал чай, она лежала пластом на подсунутом ей под спину коврике и шепотом проклинала себя последними словами за сотворенную глупость. Теперь она уже не понимала, зачем потащилась в эти проклятые горы, вместо того, чтобы как приличная вдова предаваться горю в гостинце с горячей водой и чистой постелью. Ради чего она заварила всю эту кашу? Чтобы своими глазами посмотреть на место, где погиб Майк? Какая глупость! Что изменится от того, что она увидит склон, по которому совсем недавно пронеслись со скоростью курьерского поезда несчетные тонны снега?

Или она думает, что сможет найти там что-то такое, что развеет все ее сомнения относительно причины его смерти? Подскажет, виновен ли Алан в смерти мужа? Так вот где корень всех ее последних поступков! Алан! Длинноногий красавец с глубокими карими глазами, от которого она сегодня тайно, крадучись, убегала по гостиничному коридору! Интересно, обнаружил ли он ее отсутствие или нет?

Неужели она в него влюбилась? Глупость какая!

Эта мысль показалась Кристине столь кощунственной сейчас, когда тело ее мужа еще не предано земле, что она была готова сама себя отхлестать по щекам. И непременно это сделала бы… если бы смогла пошевельнуться.

Кто-то тронул ее за плечо, и молодая женщина очнулась от спасительного полузабытья. Над ней склонился Джерри, протягивающий кружку с крепким дымящимся чаем.

— Выпейте! Это придаст вам силы.

С трудом приняв сидячее положение, Кристина аккуратно взяла чашку и поднесла ее к губам.

— Осторожнее! Не обожгитесь!

Словно послушная школьница, она задержала раскаленное железо в паре дюймов от губ и начала осторожно дуть на кипяток.

В конце концов, вдруг пришла ей в голову конформистская мыслишка, она лезет сейчас на рожон не потому, что влюблена в Алана (бред, да и только!), а потому, что хочет реабилитировать в глазах полиции лучшего друга своего мужа. И в своих глазах тоже. Сомнения детектива Стоуна упали на благодатную почву, и Кристина, действительно, начала сомневаться в том, знала она реального Алана или только тот образ, который хотела видеть.

Его взгляд на кухне, шутка мужа, намеки соседки-сплетницы, слова Стоуна о каких-то проблемах Алана в армии, его перекошенное лицо… и пощечина, полученная прошлой ночью… Кто он: друг или враг? Человек, попавший в патовую ситуацию, или… убийца ее мужа?

Разволновавшись, она совсем забыла о предупреждении Джерри и сделала большой глоток чая. Чуть остывший кипяток обжег горло, от неожиданности дрогнули руки, и довольно большая порция горячей воды выплеснулась ей на ногу. От боли, обиды на весь белый свет и жалости к себе, несчастной, у Кристины навернулись слезы на глаза.

Но еще больше виновницы переполоха разволновался невозмутимый Джерри, плохо представляющий себе, как успокоить плачущую женщину. Так он и знал, что все пойдет наперекосяк! Черт его дернул связаться с бабой! Никогда не водил в горы женщин, и на тебе — купился на разговоры о долге перед памятью Майкла! Угу! Как же! Еще не хватало, чтобы что-нибудь случилось с его женой! Тогда уж лучше сразу кинуться вниз головой со скалы. Кстати, детектив об этом весьма прозрачно намекнул. Дескать, если с барышней что случиться, я тебе, сукиному сыну, перекрою кислород на всю оставшуюся жизнь, и о лицензии проводника можешь забыть как о несбыточной мечте.

— Миссис Хендриксен, — взмолился он, враз забыв обо всех просьбах и обещаниях, — может, мы все-таки вернемся домой? Ей-ей, это хорошая мысль! А всем скажем, что там были, а? И вам не придется…

У Кристины от злости сразу высохли слезы. Сам того не зная, Джерри наступил ей на больную мозоль.

— Что-о-о? Чтобы я вернулась назад после всех перенесенных мучений? Чтобы я струсила и вернулась с полдороги домой?! Да как у тебя только язык повернулся, придурок несчастный!

Если бы в эту минуту Майкл Хендриксен смог восстать из мертвых и увидеть свою жену, то пережил бы настоящий шок. Кто бы мог подумать, что его нежнейшая супруга, похожая на эльфийскую принцессу, умеет ругаться, пусть даже в столь скудных выражениях! Должно было произойти что-то экстраординарное, чтобы заставить ее забыть о правилах хорошего тона и любви к людям. Мир перевернулся — не меньше, и лучше держаться в этот момент от нее подальше!

Похоже, что примерно такие же мысли пришли в голову и Джерри, потому что он только махнул рукой и молча кинулся собирать разложенную утварь.

А Кристина так и осталась с открытым ртом, с трудом приходя в себя от собственной невежливости.

А еще бы мистер Хендриксен признал, что его жена сильно изменилась за те несколько дней, что прошли с момента, когда какая-то дьявольская сила сбила его с ног и поволокла по склону, забивая легкие снегом.

Внешне, конечно, она осталась все таким же эфирным созданием с огромными голубыми глазами, длинными черными ресницами и пухлыми губками, которые так и тянуло поцеловать. Невысокий рост и изящная фигурка делали ее похожей на подростка, из-за чего у всех мужчин в округе появлялось желание защитить бедное дитя от всех житейских бурь. Собственно, именно этим Майкл и занимался все время их счастливого супружества, и теперь Кристина в тяжелых мучениях училась самостоятельно бороться за место под солнцем, избавляясь от своей «зефирности» и учась требовать от людей своего.

И вот, впервые повысив голос на человека и обозвав его, пусть даже и таким, невинным для многих, образом, Кристина так возбудилась, что довольно лихо преодолела достаточно большую часть оставшегося пути, прежде чем силы окончательно покинули ее. Так что доползла она до остатков старого лагеря, разбитого друзьями в их последнее восхождение, практически в невменяемом состоянии.