Джессика подошла к шкафу. Пересматривая на полках свои вещи, она замурлыкала любимую песенку из репертуара Джонни Бакса. Элизабет нисколько не раскаивалась, что истратила последние карманные деньги на Эми. Лила – подруга Джессики, и Элизабет согласилась пойти к ней на день рождения только ради удовольствия сестры.

– Значит, подарок Лиле я уже сделала? – спросила Элизабет.

– Конечно! Ты ведь только что назвала день, когда мы отомстим Брук.

– Как это? – не поняла Элизабет.

– Мы отомстим ей в день ее рождения! Лучше не придумаешь. – Сияющая Джессика вылезла из шкафа с любимым голубым свитером в руках. – А теперь, старшая сестричка, если мы собираемся в ресторан, марш одеваться!

Ресторан „Морские дали", расположенный на берегу океана, был излюбленным местом семьи Уэйкфилд. В нем царила романтическая атмосфера, которая нравилась их матери, там подавали бифштексы – любимое блюдо отца, а девочкам непременно заказывали мороженое с орехами. Объедение! Вечно голодный Стивен чувствовал себя отлично везде, лишь бы перед ним стояла полная тарелка.

– Как идут дела с Генри Деннисом? – спросил за десертом мистер Уэйкфилд. Девочки затаили дыхание. – А в школе поладили с его сердитой дочкой?

– Сердитая – это мягко сказано, – проворчала Джессика. – На самом деле она грубая и противная. Все любят ее так же, как и мы.

– Как, твои подруги плохо обращаются с Брук? – забеспокоилась миссис Уэйкфилд.

– Нет, это она плохо обращается с ними, – ответила Джессика. – Правда, мам, такой отвратительной девчонки я еще не встречала!

– Ничего не понимаю! – Миссис Уэйкфилд задумчиво следила за входящей в порт рыбацкой лодкой. – Ее отец такой обходительный, такой приветливый. Мне очень приятно общаться с ним. А ты, Элизабет? Тоже считаешь, что Брук плохая?

Больше всего Элизабет не хотела огорчать маму. Но нельзя же притворяться, что ей нравится такая фурия!

– Мне не хотелось бы говорить о Брук за едой.

– Если воспоминание о Брук отбило у тебя аппетит, я могу помочь справиться с десертом. – Стивен потянулся через стол, потрясая ложкой над сбитыми сливками Элизабет.

– Ну уж нет.

Она защитила десерт вилкой. Завязалась дуэль.

– Так, мушкетеры, – строго сказал мистер Уэйкфилд, – заключайте перемирие и заканчивайте обед.

Затем он серьезно посмотрел на девочек. Такой взгляд отца Джессика называла „служебным".

– Я знаю, это очень нелегкое дело – хорошо относиться к тому, кто к тебе относится плохо. Но постарайтесь запомнить: подчас бывает непросто объяснить, почему люди ведут себя так, а не иначе. Кто знает, может, Брук на самом деле не такая уж и вредная? – Он подал знак официанту, что хочет расплатиться, и добавил: – Вы с ней полегче. В друзьях нуждаются все.

Элизабет почувствовала легкое угрызение совести. Джессика ловко сменила тему на более для нее важную.

– Ты, как всегда, прав, папа, – согласилась она, – нет ничего важнее друзей или подруг. Особенно лучших подруг. Я хотела побыть завтра на дне рождения у Лилы.

– О чем ты, Джессика? Ты уже неделю только и говоришь об этой вечеринке. Я думал, это дело решенное.

– Я и собиралась пойти, но потом выяснилось, что мы с Лиз не в состоянии купить ей подарок.

Джессика, казалось, была в отчаянии. Она печально опустила ложку в пустую вазочку из-под мороженого.

„Служебное, адвокатское выражение" мгновенно исчезло с лица мистера Уэйкфилда, он рассмеялся.

– Девушка, как вам это удается? Вы плавно и незаметно перевели мою лекцию о друзьях в просьбу о кредите. Придется срочно выдать вам карманные деньги.

Он расплатился с официантом и отсчитал часть денег Джессике.

– Научиться бы твоим трюкам, и я не проиграю ни одного дела!

– Если бы у меня еще было, что надеть… – намекнула Джессика.

– Не испытывай судьбу, дорогая, – с улыбкой произнес мистер Уэйкфилд.

Вечеринка у Лилы удалась на славу. Такого роскошного праздника здесь не могли припомнить. В гостиной Фаулеров собралось почти тридцать девочек, со спальными мешками, фенами и игрушками. Вся компания с аппетитом поглощала пиццу, кукурузные хлопья и смотрела видео на большом экране Лилиного телевизора.

– Вы, похоже, никогда не угомонитесь, – сказала миссис Первис, просунув голову в дверь гостиной вскоре после одиннадцати.

Она ухаживала за Лилой с пеленок и, по мнению сестер Уэйкфилд, домоправительница баловала девочку не меньше отца.

– Твой папа велел проследить, чтобы уровень шума в этой комнате не превышал сверхзвукового барьера!

– Хорошо, Ева, – пообещала Лила, – мы будем вести себя тихо, как мышки.

– Мышки по сравнению с вами чистюли, – рассмеялась миссис Первис. – А вы что здесь устроили! Ай-яй-яй! Больше рассыпали на ковер, чем донесли до рта.

Миссис Первис укоризненно покачала головой, но ее выдавала широкая, добродушная улыбка: конечно же, она ничуть не сердится.

– Еще один фильм – и спать.

– Что поставим? – спросила Лила, когда домоправительница закрыла дверь. – Раз последний фильм – надо проголосовать.

– Может, „Автомобильных каскадеров"? – предложила Эллен Райтман, самая большая поклонница кинозвезд среди Единорогов. – Терри Ландерс там просто неподражаем! Особенно в сцене погони.

Джессика, которая сидела по-турецки, на полу позади хозяйки дома, нахмурилась.

– Лично я не собираюсь смотреть фильм, поставленный по сценарию отца Брук Деннис!

– Правильно! – поддержала Мэри Джаччо, длинноволосая сероглазая блондинка. Она тоже состояла в клубе Единорогов. – Только подумайте, каждый раз, когда мы смотрим эти фильмы, мы помогаем папочке растить свою дочку.

– Угу. – Тамара Чейз поудобней устроилась в спальном мешке и с упреком посмотрела оттуда на Эллен. – Как ты могла?

– Ну ладно, извините. И все-таки, – мечтательно добавила Эллен, – Терри ужасно милый…

Не успела она закончить, как поднялось такое! В нее полетели подушки, комната превратилась в поле сражения. Смех и визг девочек долго не смолкал. В конце концов все устали и повалились на пол.

Джессика помогла Эллен вылезти из-под горы подушек.

– Чтобы никаких вздохов по терри ландерсам! Лучше придумай, что нам преподнести Брук ко дню рождения!

– Это ты о чем? – Эллен села и вытащила перо из спутанных волос.

– У Брук скоро день рождения. Расскажи им, Лиз.

– Да, – подтвердила Элизабет. – В понедельник.

– А кого это волнует? – спросила Тамара.