его, что он невольно улыбнулся и окончательно успокоился, однако девица была настроена крайне серьёзно, поэтому он снова напустил на себя серьёзный вид и посмотрел на неё снизу вверх, вальяжно облокотившись на широкую спинку кресла.

— Здравствуйте, Александр… К сожалению не знаю вашего отчества, — робким, но чистым и нежным голосом начала она.

— Плохо слушала вчера, Маша, невнимательно, раз отчество не запомнила… Александр Николаевич. — строго сказал он, начиная наслаждаться ситуацией и откровенно любуясь чертами лица девушки

Лицо её было красным от слез, маленький нос немного распух, но она была невероятно прекрасной и однозначно стоила этого месячного ожидания.

Несмотря на то, что в постели Горина перебывали самые разные женщины, сейчас он вдруг подумал, что именно Маша совершенно в его вкусе: молодая, сочная и натуральная.

В этом и есть разница между мальчиком и мужчиной: первый мог купиться на обёртку, а потом падал в обморок утром, видя даму без макияжа, а второй опытным глазом сразу выбирал ту, которую и умывать не нужно.

Тем временем Маша стояла как перед расстрелом и нервно теребила ремешок сумочки, кусая подрагивающие пухлые губы.

— Мне очень неловко и стыдно, что так вышло… Но в общем-то ситуация очень нелепая…

Какая к чёрту ситуация? Горин смотрел на неё и совершенно не понимал в чем дело.

— Это не я переписывалась с вами, а моя подруга Таня. Увидев вас вчера в университете, она решила от моего лица написать вам, а меня заманила сюда под предлогом встречи с ней. Извините, пожалуйста, что так вышло, Александр Николаевич, — договорив последнюю фразу она шумно выходнула и наконец, взглянула на него.

Сначала Горину показалось, что это какой-то спектакль, придуманный, чтобы удивить его, но потом отмёл эту глупую мысль. Уж очень натуральными были слезы и искреннее удивление девушки, да и на свидание с бизнесменами не ходят без макияжа.

— Откуда у неё мой номер?

— Тогда, месяц назад, я оказалась от него, а она взяла и, как выяснилось, хранила всё это время…

Горину впору было взбеситься и свернуть шею Маше и этой белобрысой подружке, которую он тоже вспомнил, но он почему — то расхохотался, заставив девушку краснеть с новой силой.

Он видит её в третий раз, два из которых она обескураживает его и заставляет смеяться как ненормального. Хорошее начало.

— Фамилия какая?

— Чья? — испуганно спросила она.

— Твоя, разумеется, — снова не смог сдержать веселья Горин.

— Казанцева…

— Садись, Казанцева, знакомиться будем.

3

— Я говорила, звони… Номер-то у меня до сих пор где-то лежит! Такого мужика упустила! — когда они вышли из аудитории возмущение Татьяны не только не угасло, но и стремительно росло с каждой минутой.

— Тань, я повторюсь: если хочешь — пиши ему сама. Хотел бы нормально познакомиться, подошёл бы и по-человечески попросил мой номер. Ведь не мальчик уже, знает как это делается. Хотя чему удивляться? Шишка из столицы, они ж там на голову отбитые, считают себя королями вселенной.

— Написать, говоришь? Действительно, от чего не написать… — задумчиво протянула Кулецкая и загадочно улыбнулась.

Машу почему-то неприятно кольнули её слова, как будто ростки ревности шевельнулись где-то глубоко внутри. Хотя она прекрасно понимала, что ревновать совершенно чужого, практически незнакомого мужчину это верх идиотизма, но ничего поделать с собой не могла.

— Ты тоже хороша, подруга! В вопросах учёбы слишком бойкая, а как до мужика достойного дошло, так ты краснеешь и мнешься, как будто тебе пятнадцать. Хотя с твоим отсутствием опыта это в принципе ожидаемо, — снова уколола Таня в самое больное место.

— Лучше одной, чем с кем попало, — начала защищаться Маша, — да, краснею, но только не при всех, а именно при нём почему-то… Сама не знаю, в чем дело.

Уже вечером она снова прокручивала в голове разговор с подругой и почему-то боялась, что Кулецкая напишет ему, но она даже представить себе не могла, что подруга уже сделала это, причём от ее имени.

Сон в эту ночь никак не шёл: воспомоминания то и дело возвращались к надменному красивому лицу и голубым глазам, которые так и не взглянули на нее.

Сейчас она как никогда понимала слова матери о том, что мужчин нужно опасаться, потому что впервые не понимала своей тяги и одновременного страха перед Александром Гориным. А ведь она совсем не знала его, и происходящее казалось каким-то животным инстинктом, не подвластным логике.

Когда Маша поняла, что не заснёт, то даже потянулась к телефону, вдруг решив просмотреть, что пишут о Горине в сети, но в последний момент одернула себя и запретила, отключив телефон и накрывшись одеялом с головой.

Утро не задалось. Несмотря на долгожданное начало каникул и прекрасную летнюю погоду, она проснулась совсем разбитой и обессиленной.

— Дочка, ты совсем бледная, не заболела ли? — от обеспокоенного взгляда матери не укрылся помятый вид Маши за завтраком.

— Нет, мамуль, просто пол ночи проворочалась. Бессонница.

Галина Ивановна задумчиво посмотрела на дочь, но воздержалась от распросов.

Неужели влюбилась? Наверняка, — подумалось ей.

Ведь со времён первой школьной любви — Виталика Серова прошло уже два года, а значит давно пора было обратить на кого-то внимание. Машин первый ухажёр был очень хорошим, спортивным парнем и они ходили за ручку почти два года, постепенно заставив Галину привыкнуть к такому положению вещей. Но Виталика, который был старше Маши на целый год забрали в армию, где он подписал контракт и остался насовсем.

Дочка погоревала, но совсем недолго, потому что впереди было поступление в желанный вуз, новые знакомства и друзья, да и влюблённость в Виталика была совсем детской, не подкрепленной ничем серьезным.

— Господи, только бы хорошим парнем оказался, — шёпотом просила Бога мать, про себя уже представляющая дочь в белом платье на руках у улыбчивого, доброго и порядочного мужчины.

Но колесо судьбы уже крутилось совсем в другом направлении и никто, включая Галину Ивановну, не мог повлиять на ход событий.

После обеда Маше написала Таня, с предложением встретиться в кофейне в семь. Сначала она хотела отказаться, помня вчерашний не очень приятный разговор, но потом вдруг вспомнила, что подруга совсем скоро улетит к отцу в столицу, и долгих полтора месяца будет отсутствовать в городе. Поэтому она без сомнений отбросила обиды и собравшись, отправилась в центр.

Всю дорогу её не покидало какое-то странное ощущение. Казалось, что Кулецкая что-то скрывает. Это её нежелание разговаривать и загадочные просьбы в смс сообщениях нанести макияж и надеть тот самый сарафан, обтягивающий формы.

Просьбу подруги Маша выполнила только частично: полюбившийся им обеим наряд надела, но собирать волосы