— Ты меня вытащил?

— Да, иначе оно бы тебя съело. — Дракон усмехнулся. — Оно в отличие от меня питается людьми. Кстати, как и та черная дрянь, которую ты хотел поймать. Цветок пожирает тело, а насекомое — душу.

Тео вспомнил, что на биологии им рассказывали про симбиоз — взаимовыгодные отношения между разными организмами. И поморщился, представив, что чуть не стал обедом для вот такого союза.

— Как это — душу? — спросил он.

— Это цилло — мотылек-вестник. — Альто нахмурился. — Такие твари везде водятся, не только здесь, а родом они, говорят, прямо из пустынь. Являются во времена перемен, предвещают беды, а когда беды начинаются, пропадают. Ума не приложу, почему она встретилась именно тебе…

Тео предпочел об этом не задумываться. Ему и так было неуютно после падения.

Альто продолжал болтать:

— Такая залетела однажды и к нам, в Ротонду, и чуть не убила моего отчима. Почти загнала в ущелье, но, к счастью, вовремя нашли.

— Ты живешь без родного отца? — удивился Тео. О бабочке он мгновенно забыл.

Альто кивнул:

— Давно умер. Отчим мне как родной. Хороший дядька. Но… — Он помялся немного. — Нет, не живу. Я вообще редко там у себя бываю.

— Почему?

— Три сестры не замужем. На выданье. И незачем там особо знать, кто у них брат.

— Почему? — чувствуя себя очень глупо, повторил вопрос Тео.

— Не любят. — Дракон пожал плечами. — Знаешь, почтовые — пропащие существа. Все так говорят. Дракон должен сидеть на месте и добывать или охранять сокровища. А еще забыть, что он дракон, и почаще быть человеком. А я не могу.

— Но… — возразил Тео. — Ты ведь хороший.

Альто поднял голову, всматриваясь в увитые лианами ветки. Хвост неопределенно дернулся.

— Ты знаешь меня один день. Помнишь об этом?

— Я про это забыл. Прости.

Вот уже в течение нескольких минут Тео ожидал, что Альто начнет по-родительски распекать его за самонадеянную выходку. С внутренним раздражением готовился огрызаться и оправдываться в ответ. Но дракон-оборотень лишь привычным щелчком усмирил хвост и предложил:

— Ладно, хватит. Надо лететь охотиться, поймать кого-нибудь. Только вместе. Я все-таки боюсь за тебя. Да и за себя тоже.

Тео знал, что запомнит и еще поблагодарит за это терпение. Но пока он не представлял как.

— Конечно, Альто.

— Тогда… — начал тот, но вдруг осекся и начал напряженно прислушиваться: — Слышишь? Кто-то… воет?

Тео нахмурился:

— Ничего не слышу.

— Нет, правда. — Хвост дракона опять нервно заметался из стороны в сторону. — Воет и стонет, как… привидение?

— Ты еще скажи, цепями гремит, — фыркнул Тео. — Это у тебя из-за цветов?

Но больше ничего сказать он не успел: высоко над ними, путаясь в ветвях и листьях, зазвенел надрывный женский крик. Мальчик вздрогнул и схватил дракона за руку:

— Я…

Крик резко оборвался, над лесом повисла тишина. Казалось, ее не нарушал даже шелест трав. А потом…

— Свистят, — прошептал Альто. Кончики его ушей напряженно дергались. — В полумиле слева, примерно на месте нашей встречи, и… это граф Уайет.

Мальчик тоже услышал знакомый разбойничий свист. Дракон вскочил на свою книгу и махнул рукой:

— Туда.

Едва они поднялись в воздух, Тео сразу ощутил: что-то изменилось. Лететь стало тяжелее. Поднялся ветер, и ветер этот нес с собой невесомые крупицы какой-то странной пыли…

* * *

Раскрытая книга леди Глори лежала корешком кверху, свешиваясь поперек ветки. Некоторые страницы были порваны, некоторые — запачканы травяным соком. Рядом запуталась в лианах убитая золотисто-зеленая бабочка. Граф Уайет и граф Шварц кружили над ней и звали девушку, но, кажется, наследницы рода Эстер здесь давно уже не было. Едва заметив Тео и Альто, оба юноши, одинаково бледные и испуганные, бросились к ним.

— Она кричала! — тяжело дыша, сообщил граф Уайет. — Вы видели, видели ее?

Мальчик с драконом переглянулись и покачали головами.

— С ней что-то случилось. Я слышал вой, — негромко сказал Шварц, хмуря брови.

Он приземлился на ветку и слез со своей книги. Сделал несколько шагов вперед, озираясь по сторонам, — сейчас он был похож уже не на охотника, а на охотничьего пса, пытающегося взять след. Граф Уайет молча догнал его и пошел рядом. Тео и Альто тоже спешились.

С того момента, как охотники расстались, в этом месте почти ничего не изменилось — все тот же ковер из лиан на ветке, все тот же навес над головой… только солнце опустилось ниже, и от этого тени казались слишком глубокими и изломанными. Особенно заметно это было там, где смыкались высокие стебли трав. Внизу было страшно. И уже не только из-за сладких ароматов голодных цветов.

— Может, она… упала? — осторожно предположил мальчик.

Граф Уайет, едва услышав это предположение, бросился к своей книге, но Шварц резким жестом схватил его за шиворот:

— Еще тебя не хватало искать. Я сам спущусь.

— А ты не заблудишься и не отравишься?

— Думаю, нет, — холодно улыбнулся юноша и двинулся было вперед, но Альто уперся ладонью ему в грудь, не давая пройти:

— Оставайтесь здесь. Все трое. Я пойду.

Голос его звучал твердо, а когтистая рука, кажется, окончательно убедила графов, что лучше не спорить. Шварц и Уайет кивнули, дракон бесшумно прыгнул вниз и скрылся в зарослях — только дрогнули стебли.

— Он там не заснет? — спросил мальчик, вспомнив свое краткое общение с оранжевым цветком.

— Он же сам ядовитый, — обнадежил его граф Уайет. — Как и все из его вида.

— Неправда, — возмутился мальчик.

Шварц усмехнулся:

— Он имеет в виду яд в прямом смысле. Хотя я, с его точки зрения, тоже ядовитый. Эдакая гидра.

— И не только с моей, — согласился Уайет. — Только такое прекрасное, доброе существо, как леди Глори, может общаться с человеком, похожим на тебя.

— Равно как и с болваном, похожим на тебя, — с изысканной вежливостью парировал граф Шварц.

Мальчик махнул на них рукой и приблизился к мертвой бабочке. Он всматривался в узор на крыльях — золотистые переплетения зигзагов и колец. От первого же прикосновения на ладони остался след пыльцы. Из тела насекомого торчала стрела — видимо, леди Глори успела убить свою дичь до того, как… а вот что случилось потом, Тео не знал. Куда исчезла девушка?

— Внизу ее нет. — Дракон одним прыжком оказался на ветке, приземлившись рядом с мальчиком. Посмотрел на стрелу и, протянув руку, сиял с древка листок бумаги: — Это что?