Внезапно Торн поднял веки, из-под них сверкнул стальной взгляд.

Фиакр затормозил.

– Обсерватория! – объявил кучер.

Офелии довелось встречаться с Духом Семьи только дважды в жизни.

Первую встречу она не запомнила, да и неудивительно. Это случилось на ее крещении, и она была тогда всего лишь плачущим свертком на руках Настоятельницы.

А вот вторая встреча оставила в ее памяти яркий след. В возрасте пятнадцати лет она одержала победу на конкурсе чтецов, организованном Научным обществом. Офелия сумела на три века назад прочитать историю пуговицы от рубашки. Артемида лично вручила девушке главную премию – ее первые перчатки чтицы. Именно эти перчатки, изношенные вконец, были у нее на руках и сейчас, когда она выходила из фиакра.

Ледяной ветер взметнул полы ее пальто. При виде величественного белого купола, увенчанного телескопом, у Офелии от восторга перехватило дыхание. Обсерватория Артемиды служила не только исследовательским центром в области астрономии, метеорологии и горной механики – она была еще и чудом архитектуры. Этот комплекс, встроенный в горный склон, состоял из десятка корпусов. Над Долиной высился фронтон главного здания, украшенный черно-золотым циферблатом в виде солнечного диска. В сумраке уже поблескивали первые фонари… Офелия протянула руку Настоятельнице, помогая ей сойти с высокой подножки фиакра. Вообще-то это следовало сделать мужчине, но Торн был занят другим: сосредоточенно хмурясь, он рылся в своем саквояже. На женщин почетный гость не обращал никакого внимания.

Налетел новый порыв ветра. На террасе Обсерватории показался какой-то человек с тростью в руке. Он бегал между рядами колонн, пытаясь догнать слетевший с головы цилиндр…

– Прошу нас простить, господин ученый! – окликнула его мать Офелии, придерживая свою великолепную шляпу с перьями. – Вы работаете здесь?

– Совершенно верно! – откликнулся тот.

Внезапно он нахмурился, и его подозрительный взгляд за стеклами пенсне уперся в трех женщин, а затем и в фиакр перед главным входом.

– Что это значит? Что вам угодно?

– Нам нужна аудиенция, сынок, – вмешалась Настоятельница.

– Это невозможно. Совершенно невозможно. Приходите завтра.

И ученый взмахнул тростью, указывая на разгоняемые ветром облака:

– Это первое прояснение за всю неделю! И Артемида совершенно завалена работой, совершенно!

– Мы ненадолго, – прозвучал резкий голос Торна. Гость выбрался из фиакра, держа под мышкой какой-то ящичек.

– Нет-нет, даже если вы попросите одну секунду, я скажу, что это совершенно невозможно. У нас инвентаризация в самом разгаре. Четвертое переиздание каталога «Astronomiae instaurate machanica»[6]. Это совершенно неотложное дело, совершенно!

«Семь!» – сосчитала про себя Офелия. Она еще никогда не слышала, чтобы слово «совершенно» произнесли столько раз подряд.

Торн в два прыжка одолел ступени и во весь свой огромный рост встал перед ученым. Тот боязливо попятился. Сильный ветер взметнул край белой шкуры, под которой обнаружился висевший на поясе пистолет. Торн сделал резкое движение, и ученый отшатнулся. Но гость всего лишь выхватил карманные часы, которые и сунул бедняге под нос:

– Десять минут, и ни одной больше. Где я могу найти госпожу Артемиду?

Ученый указал тростью на главный купол:

– Она у своего телескопа.

Каблуки Торна звонко простучали по мрамору. Он ринулся вперед, даже не оглянувшись на своих спутниц и не поблагодарив ученого. Лицо матери под огромной шляпой побагровело от ярости. Она отыгралась на Офелии, когда та, оступившись на скользком полу, упала и едва не увлекла за собой Настоятельницу.

– Господи, ты когда-нибудь избавишься от своей косолапости? Вечно позоришь меня!

Офелия ощупью нашла очки на плитах террасы. Когда она их нацепила, перед ней предстали сразу три материнских платья: стекла треснули.

– А этот невежа… даже не подумал нас подождать, – пробурчала мамаша, подбирая юбки. – Господин Торн, пожалуйста, не так быстро!

Но Торн, с ящичком под мышкой, пересек вестибюль, сделав вид, что не слышит. Он воинственно шел вперед, распахивая на ходу, без стука, все двери подряд.

Офелия следовала за ним, закутавшись в шарф. Сквозь треснувшие стекла очков она и Торна видела в трех экземплярах. Со спины он особенно смахивал на белого медведя.

Девушка искренне наслаждалась ситуацией: этот человек вел себя в высшей степени бесцеремонно! «Не слишком ли все прекрасно, чтобы быть правдой?» – размышляла она. Между тем Торн начал подниматься по винтовой лестнице, и Офелия взяла Настоятельницу под руку, чтобы помочь ей одолеть крутые ступени.

– Можно мне задать вам вопрос? – шепнула она.

– Можно, дочка, – с улыбкой ответила Настоятельница.

По лестнице им навстречу спускался еще один ученый. Он толкнул их на ходу и даже не извинился.

– Скажите, сколько еще оскорблений потребуется нашей семье, чтобы разорвать эту помолвку? – спросила Офелия.

Ее вопрос был принят довольно холодно. Настоятельница отстранила руку девушки, на которую опиралась прежде, и надвинула на лоб черную мантилью. Теперь были видны только ее вороний нос и улыбка на сморщенных губах.

– Чем ты недовольна, девочка? Этот молодой человек просто очарователен.

Офелия изумленно оглядела черную сгорбленную фигуру Настоятельницы, осторожно поднимавшейся по крутой лестнице. «Неужели она насмехается надо мной?» – подумала девушка.

Наверху, под куполом, гулко прозвучал голос Торна:

– Госпожа Артемида, меня прислал ваш брат.

Офелии не хотелось пропустить встречу своего жениха с Артемидой. Она торопливо преодолела последнюю ступень и открыла металлическую дверь, на которой еще качалась табличка:

НЕ БЕСПОКОИТЬ! ИДЕТ НАБЛЮДЕНИЕ!

Напряженно щурясь в треснувших очках, девушка пробиралась по темному залу. Рядом с ней что-то шелестело, словно хлопали птичьи крылья. Это ее мать обмахивалась веером, пытаясь охладить вспотевшее лицо. Что касается Торна, Офелия разглядела его шкуру с когтями лишь тогда, когда стали загораться, один за другим, стенные светильники.

– Мой брат? Который из них?

Хриплый полушепот, больше походивший на скрип жернова, чем на женский голос, донесся до пришедших сквозь путаницу сложных металлических конструкций зала. Офелия попыталась определить его источник. Подняв голову, она обвела взглядом мостки, которые шли спиралью по всему куполу, а затем медный ствол телескопа, чей диаметр раз в шесть превосходил ее собственный рост. Здесь-то она и увидела склоненную фигуру Артемиды, глядевшей в объектив.