– Я?

– Ты. Кто же еще?

Так началась моя работа в модельном бизнесе, мама не давала скучать и погружаться в себя. Не давала замкнуться и грустить. Мне даже довелось быть моделью на седьмом месяце беременности для зимнего выпуска одного популярного среди фотографов-профессионалов глянцевого издания.

Но именно тогда я поняла, что находиться по другую сторону камеры мне нравится больше.

Костик родился ровно в срок, одиннадцатого апреля, здоровым крикливым малышом, который влюбил в себя всех и сразу. Темные волосы, синие глаза, как бы Жаров ни пытался тогда обидеть и оттолкнуть меня, но он все равно остался со мной.

Я даже рада, что не сказала ему ничего, Костя только мой сын, названный так же, как мой отец, носящий его отчество и фамилию.

Левицкий Константин Константинович, моя единственная абсолютная любовь, которая будет со мной всегда.

– Мама, так кто мой папа?

– Костик, что за вопрос? Мы же говорили об этом, твой папа погиб в горах, при восхождении на Эверест, так бывает, это очень опасное восхождение.

В горле встал ком, не хочу врать кому угодно, только не сыну. Но приходится, ему всего шесть, он готов поверить в любую историю.

– А бабуля сказала, что она его знает.

– Она ошибается, потому что старенькая и мало что помнит.

– Да?

– Да, милый, спи, обещаю, завтра поедем кататься на аттракционах.

– Как в Париже?

– Не совсем, но будет интересно.

Обняла Костика, поцеловала в щеку, на что сын поморщился и вновь откинул одеяло. Он уже сейчас показывал свой характер и не выносил поцелуи и обнимашки, говоря, что он большой.

Жаров, наверное, спит также, но с любимой женой, в честь которой назвал ресторан.

Плевать на него.

У меня есть свое, личное счастье. А он пусть живет с той, кого достоин. У него нет сына.

Мужчина смотрит на меня синими глазами нежно, с любовью. Поправляя распущенные волосы, улыбается так, что мое сердце готово остановиться.

Яркое солнце не дает полностью его разглядеть, я его касаюсь теплой кожи, чувствую подушечками пальцев тонкий шрам на шее. Меня до такой степени переполняют эмоции, что по щекам текут слезы, а в груди горячо от разливающегося по всему телу счастья.

Матвей говорит, но я не слышу. Его губы двигаются, а я ничего не могу понять, ни одного слова. Вокруг меня только шум, он нарастает, давит, так что от него закладывает уши.

Все громче и громче.

Матвей уже кричит, трясет за плечи, понимаю только по губам, что он произносит мое имя, а я не могу сдвинуться с места. Отчаянно цепляюсь за его, пытаясь удержать, но он исчезает, оставив меня одну с болью и слезами.

– Мама, проснись, мама.

– Господи, Костя.

– Ты плачешь?

– Нет, сынок, нет.

– Но это слезы. Тебе приснился страшный сон?

– Да, страшный, извини, напугала тебя, – глажу сына по голове, поднимаясь на кровати.

– Страшный с огромным чудовищем? – Костик что-то жует и говорит с набитым ртом, такой забавный, все еще в пижаме с космическими кораблями, ракетами и звездами.

Чудовище в моем сне было, это точно.

– Будем считать, что да.

– Я вовремя тебя разбудил, а значит, спас.

– Ты вообще самый лучший у меня. А что ты ешь?

– Бабуля испекла яблочный пирог. На, попробуй.

– Нет, милый, спасибо, ты знаешь, я не ем все, что связано с яблоками. А где дедушка?

– На кухне, ну, я побежал.

Сын быстро скрылся за дверью, встала, заправила кровать, надо собираться в клинику, наутро назначена встреча с доктором и обследования. Папа вообще не думает о своем здоровье, без меня точно никуда не пойдет и ничего не будет проходить.

Приведя себя в порядок и почти собравшись, вышла на кухню. По всей квартире витал невероятный запах яблочного пирога, вот откуда у меня страшные сны с чудовищами.

– Бабуля, папуля, доброе утро, – поцеловала по очереди своих любимых родственников и сына. – Как настроение? Боевое?

– Региночка, покушай пирог, твой любимый испекла. Помнишь, как ты принесла целый рюкзак яблок, а потом сама пекла шарлотку? Стояла такая же невыносимая жара, как сейчас, помнишь?

Как же не помнить? Разве такое забудешь?

– Бабуля, давай не будем ностальгировать. Папа, ты готов?

Совсем не хотелось вспоминать то лето и тот год. Налила кофе, разогрела Костику кашу, которую он, конечно, не стал есть после сладкого пирога, пришлось позавтракать ей самой.

– Папа, так ты готов? Отложи бумаги и собирайся, через двадцать минут приедет такси.

– Дочь, может, не надо? И так все пройдет, попью витамины, подышу свежим воздухом.

– Вот там доктор и расскажет, какие витамины пить и где дышать, собирайся. Мы на эту тему с тобой разговаривали. Костик, ты посидишь с бабулей, много конфет не лопать, в холодильнике суп, обязательно пообедать им. Бабуля, ты слышала?

– А можно мы закажем пиццу?

– Нет, нельзя.

– Ну мама.

Костик корчит милую мордашку, отросшая челка падает на глаза, и он так забавно трясет головой и смахивает ее в сторону.

– Нет. И переоденься, ходить в пижаме весь день — это дурной тон. Ну бабуля тебя научит манерам.

Я очень люблю своего сына, но понимаю, что мальчику нужен отец или мужчина для воспитания, как хороший пример для подражания, так уж заведено.

А не только безграничная любовь бабушек, матери и всего модельного агентства, которое он очаровал с рождения. Мне иногда становится страшно, что из него вырастет циник, купающийся в женском внимании и красоте, который будет как его отец, брать что хочет, а потом отказываться от этого.

Папа ушел собираться, я просто смотрела в окно на свой старый двор, тополиный пух летал в воздухе, все, как тогда.

– Мам, звонят в дверь. Это пицца?

– Какая пицца? Мы ничего не заказывали.

Бабуля засуетилась, она, конечно, сдала за эти семь лет, уже не такая властная и громкая, но такая же модница и кокетка, которая не выйдет из спальни без макияжа и украшений.

– Я открою. Костик, пей молоко.

Не ожидала, но на пороге был Сергей с детским новеньким велосипедом.

– Привет, милая, ты, как всегда, прекрасна и обворожительна, – тянется, целует, прижимая меня к себе, так трогательно и нежно.

– И тебе привет. Что это?

Сергей ничего не успевает ответить, в прихожую с визгом врывается сын, хлопает в ладоши и уже прыгает вокруг велосипеда, пытаясь на него вскарабкаться.