На экране два бандита привели в номер мотеля пару девчонок и трахались каждый в своей постели с криками и стонами.

— Как ты относишься к таким сценам? — спросил он. — Это норвежцы или шведы?

— Х-м-м… — Она слегка укусила его за плечо, словно пробовала на вкус редкий фрукт. — Думаю, девушки точно норвежки.

— С чего ты взяла?

— Они любят быть сверху.

Она перевернулась вместе с ним, так что он оказался на спине. А потом показала ему, что имела в виду.

— Кстати, о приграничной преступности, — сказала она немного позже. Они уже попивали напитки из мини-бара: она — колу, а он — пиво. — То столкновение, которое ты обнаружил по пути сюда…

— Вообще-то я смотрю фильм… — начал было он.

— Как тебе показалось, на что это было похоже?

— Что девушку сбили, а преступник скрылся.

— А автомобиль стоял в кювете, не так ли?

— Анита, прекрати говорить о работе. Мы же договорились…

— Ну хорошо…

Они лежали и смотрели, как один из бандитов, скрывая следы преступления, пытался распилить труп на пилораме, из-за чего снег вокруг него был залит кровью.

— Вот этим плохи американские фильмы, всегда ужасная концовка. Слишком гротескно! — сказала она и демонстративно отвернулась.

— Ты не права, — возразил он. — Это сознательное преувеличение, искажение действительности, своеобразный язык, закодированное послание режиссера зрителю…

— Рада, что не знаю этого кода.

— О’кей, ты права, — сказал он спустя минуту.

— То есть ты согласен, что это гротескно?

— Я думаю о той машине в кювете у «Малунгена». — Попытка Валманна отвлечься на фильм и забыть сегодняшнюю трагедию на дороге не увенчалась успехом. И заснуть, похоже, не получается. — Что-то здесь не так.

— Да?

— Обычно людей сбивают, когда они идут пешком вдоль дороги из пункта А в пункт В, как правило, с вечеринки или на нее, поздно ночью, и либо водитель, либо жертва — или оба — пьяны в стельку. — Он говорил быстро, словно что-то, что он давно пытался сдержать, вырвалось на свободу. — А это произошло ранним вечером, часов в шесть — полседьмого, не более чем за десять-пятнадцать минут до того, как там появился я. Похоже на то, что жертва прибыла на место в машине, в округе нет никаких поселений, кроме отеля «Малунген», который, насколько мне известно, закрыт…

— А она не могла пострадать, когда машина съехала в кювет?

— Здесь я тоже заметил кое-что удивительное; передние колеса машины были не так далеко в кювете. Там довольно ровная местность, и она ни на что не наехала, насколько я мог судить. И все же…

— И все же девушка мертва.

— У нее был полностью разбит височный отдел. И она лежала на дороге. И… — Казалось, он чего-то не договаривал.

— Да, Юнфинн?

— При ней не было документов, во всяком случае, мы ничего не нашли. Никаких адресов. Никаких бумаг, счетов или магазинных чеков, которые могли бы хоть как-то помочь нам понять, кто она. И конечно, паспорта тоже не было…

— Думаешь, она иностранка?

— Во всяком случае, не исключаю. Черты лица, я бы сказал, не норвежские. Насколько об этом можно судить в наши дни. И одежда…

— Одежда? Что с ней не так?

— Ну как сказать? Немного вызывающая, даже непристойная…

— Как у проституток? — с иронией сказала она.

— Это не сразу пришло мне в голову, — признался он, — скорее потом. Очень короткая черная кожаная юбка. Шнурованные сапоги по колено. Тонкие колготки. Легкая куртка с дешевым мехом. В такую погоду. Никаких украшений, даже сумочки не было. В машине я тоже ничего не нашел.

— Значит, кто-то ее забрал. Ни одна женщина не может обойтись в дороге без сумочки, не важно, пешком или на машине.

— Вот и я о том же.

— У них ничего нет, — пробормотала Анита. — Эти девушки бедны как церковные мыши, и не важно, сколько они зарабатывают. Сутенеры забирают все. Они даже сумочку заберут, прежде чем убить их!

— Может, мы слегка опережаем события? Еще нужно изучить рапорт с места происшествия, отчет о вскрытии. Еще много бумажной работы, и только потом можно делать какие-то выводы.

— Именно этим я сейчас занимаюсь, Валманн. — Она села на кровати. Он не мог перестать восхищаться ее телом, но вся романтика уже куда-то улетучилась. — Приграничная преступность — это теперь моя область. В том числе торговля людьми. Трафик. Продажа девушек.

— Здесь? Через эту границу? Около Магнора? Вы что, насмотрелись детективов на вашем семинаре? — Он понял, что глупо пошутил. Она права. Он думал об этом чаще, чем мог в этом признаться. Каждый раз в нем закипала злость, и в то же время он ощущал беспомощность. Бессилие.

— На обратном пути загляни в контору ленсмана в Эйдскуг, — сказала она. — Удивишься, как много интересного тебе там расскажут. Веселого мало, если так можно выразиться.

— А я думал, у меня будут нормальные выходные, — вздохнул он. Он снова обнял ее, крепко прижал к себе, глубоко вдохнул ее запах. — Я должен насладиться каждой минутой с тобой, если хочу, чтобы мне хватило сил пойти в офис в понедельник. Меня еще ждет рапорт об обнаружении автомобиля, нелегально перевозившего замороженных цыплят. Полиция Майами отдыхает.

— Ты хороший человек, Валманн, — прошептала она. — Даже слишком хороший и правильный для твоей работы.

— Значит, ты должна помочь мне стать немного неправильным, — прошептал он в ответ.

Она заснула на его плече. Фильм закончился. Экранные сцены насилия в конце каким-то образом приобрели нереальный, до боли знакомый оттенок, который было так непривычно ощущать в американском фильме: просторные, покрытые снегом равнины Северной Дакоты, маленькие домики со скандинавским дизайном и декором. Скандинавский диалект. И посреди всего этого несчастный наивный Люндегорд, которого все больше затягивало в водоворот из денег, похищений, вымогательства и убийств.

Валманн обратил внимание, как точно кадры фильма отражали его собственное восприятие преступности, которая буквально за несколько лет вторглась на девственные территории его родины. Перестрелка на морозе, пар изо рта, разбитые машины на пустоши, заснеженные лесные дороги, капли крови на снегу, попытка, спотыкаясь, убежать по сугробам в тяжелых зимних ботинках — здесь не место для таких событий. Что чья-то злая воля раскрутила кровавую интригу в этих местах, которые созданы для чего-то совершенно другого, будничного, обычного и… прекрасного.

Такое же чувство охватило его вечером, когда он наклонился над молодой девушкой, безжизненно лежавшей на краю дороги, и увидел снег на ее коже, на лбу, на руке, там, где блузка была разорвана, когда заметил свежую полоску крови от волос и до шеи, отметил странное положение ног. Неправда. Этого не может быть. Не здесь, не на этом отрезке дороги между Валлсет и Одал, где толстые, покрытые снегом ветки елей напоминали колпаки францисканских монахов, направлявшихся к обедне. Где только голос лесной птицы нарушал тишину. Где всего через несколько недель пенсионеры соберутся за рождественским столом в обычной, с деревянными стенами, комнате отеля «Малунген».