– Серьезно поссорился?

– Ну-у… Мама не выдержала бездеятельности. Раскричалась, что сойдет с ума, потому что ей нечего делать. Что умирает от скуки, что это не жизнь. Сташек ничего не сказал. Забрал какие-то свои вещички и вышел. Было это в понедельник утром. Он взял сорокавосьмичасовое дежурство в больнице. Ночь он мог нормально спать: кровать ему выделили.

– И он спал?

– Да ты что! Мать Петрека, она там медсестра, рассказывала, что Сташек сменил всем больным на этаже белье, снял занавески, повесил свежие, потом вымыл пол в холле и во всех ванных. Спустился в амбулаторию и помогал накладывать гипс. А когда работы совсем не стало, он упросил медсестер научить его делать уколы. И не спал ни единого часа. Домой он вернулся под утро с кустом роз, и ты думаешь, лег спать?

– Догадываюсь, что нет.

– Он начал сетовать, что в доме пыли, как в крестьянской хате за печью. Прошелся мокрой тряпкой и стал печь пирог – на примирение. Спать он отправился только в полночь. Говорю тебе, Малина, ему кто-то подкрутил регулятор на повышенные обороты.

– Ну, мама ничего не имеет против.

– Хуже всего, что он постоянно проводит расследования и страшно командует. Из больницы он стащил хирургические халаты и заставляет нас ходить в них дома. Впрочем, сама увидишь. О, приперся. Слышишь ключ?

– Малинка? – Сташек заглянул в кухню. – Хорошо, что приехала. Обувь помыла? Давай ее, чего она стоит. Ты как шла со станции? – поинтересовался он, перекрикивая шум воды. – Такая красная глина…

– А я что говорил? – толкнул меня локтем Ирек. – Начинается следствие.

– Да я заглянула еще на Старувку и шла через лесок.

– Тогда все ясно. А чего ты туда ходила? Все уже куплено.

– Подарок подруге искала, – соврала я.

– Которой? Может, я выхожу тебе чего-нибудь подешевле? А то еще переплатишь.

– Это не я плачу, вся группа, – продолжала я врать.

– Тем более. Я подыскал бы что-нибудь элегантное. Вы же знаете, дешевки я не терплю.

– А халаты из больницы? – бросился в атаку Ирек.

– О! – вспомнил Сташек. – У меня для тебя, Малинка, есть домашний халатик. Его сам ординатор надевал, когда принимал роды.

– А ты откуда знаешь?

– А он его пометил маркером. Смотри, материал какой прочный. А какой зеленый цвет. Сейчас он в моде.

– Сейчас в моде фиолетовый, – сказала я.

– Зеленый тоже. Я вчера ночью видел по каналу, где моду показывают. Ну-ка померь. Идеально. Ординатор невысокий, твоего роста, я сразу решил: будет как будто на тебя пошит.

– Сташек, где я буду ходить в этом халате? К тому же краденом.

– Мы все ходим. Вечером каждый надевает…

– …и выглядим, как бригада из «Скорой помощи», – докончил Ирек.

* * *

И тут вдруг разрыв.

– Почему ты выгнала его? – снова спросила я.

– Потому что шила в мешке не утаишь. Оно и вылезло.

– У него что, была другая баба?

– Хуже, – сказал брат. – На прошлой неделе Сташек потерял сознание. Его увезли на «скорой». Полное истощение организма. Выяснилось, что он принимает какие-то больничные таблетки. И это они его так накручивали.

– А я думала, что любовь! – снова зарыдала мама. – Ну почему у меня ничего не получается? Нет со мной рядом мужчины!

– Извиняюсь! – возмутился Ирек.

– И еще тебе, Малинка, не везет. Ты одинока, а у твоих подруг уже давно мужья, дети…

Большое ей спасибо за напоминание.

– А может, я не хочу замуж, – резко прервала я ее.

– Ты так говоришь, потому что у тебя никого нет. Как будто ты такая гордая.

Ну зачем же так пинать по больному месту?

– Лучше быть такой гордой, чем убиваться из-за наркомана.

Я тоже умею пнуть и тоже по больному!

– Унижай мать, унижай! Вот благодарность за то, что я в муках вас родила. За то, что в одиночку растила, всю себя посвятила вам. Отказывала мужчинам.

– Мама, не надо преувеличивать, – вмешался Ирек. – А дядя Лешек, а Сташек и остальные?

– Будешь попрекать меня краткими мгновениями счастья?

– Нет, я просто говорю, как было. Таковы действительные факты.

– Не говорят «действительный факт»! – закричала мама. – Факт всегда действительный. Чему вас только в школе учат? И подумать только, что через месяц у тебя выпускные экзамены.

– Ладно. Таковы факты, – согласился Ирек, возвращаясь к теме одиночества. – При тебе всегда был какой-нибудь мужчина.

– Ах вот как!

– Ирек, успокойся, не спорь… – вмешалась я.

– …с этой дурой, ты хотела сказать? – перебила она. Не хотела, но кто мне поверит? – Вот какой благодарности я дождалась за свои заботы! Мне остается только одинокая могила, потому что здесь я никому не нужна. Никому! Но вам уже недолго ждать. По вечерам у меня болит сердце. Как будто в него иголку вонзили. Так что скоро это случится и вы избавитесь от меня.

Вот в такой атмосфере прошли праздники. Ничего удивительного, что мне захотелось посетить Губку.

– Здравствуйте. Садитесь. С чем у нас проблемы?

– Расстройства с едой, невроз навязчивых состояний, проблема с засыпанием, депрессия, – безучастно перечислила я. – Началось с вечерней прожорливости, но вы решили, что это только вершина айсберга и что нам нужно экспериментировать. До сих пор были: полдоксин, оксазепам и тиоридазин. А сейчас я хочу что-нибудь от весенней депрессии.

– Мгм. Сейчас поглядим в карточке. Да, все точно. И что сейчас произошло, пани…

– Малина.

– Вкусное имя, – произнесли мы одновременно. Губка улыбнулся.

– Проблемы в семье. Маму оставил ее жених, брат с десяти лет переживает трудный период созревания. А я снова ем. По мнению подруги, я хочу окружить себя защитной стеной жира. И это все из-за отсутствия опоры.

– Интересная концепция. Надо будет над ней поработать. На будущей неделе, потому что на этой я страшно занят. Мы поговорим о причинах твоих беспокойств. А пока что я дам тебе первоклассное лекарство… – Он порылся среди бумаг на полке. – Вот оно. Я получил его от представителя фирмы «Черный Тигр». Тигр в прыжке выдавлен даже на таблетке. Концентрат энергии. Похоже, этот препарат произведет революцию на фармацевтическом рынке. Он поднимает настроение и вызывает желание работать. В самый раз против весенней депрессии. Значит, до пятницы.

* * *

По дороге я зашла к Эве.

– Я возвращаюсь к себе. Губка дал мне новое лекарство, и завтра я начинаю курс.