Гарольд мягким движением руки остановил ее. — Может быть, ты хочешь, чтобы я тебе что-нибудь прочитал?

Донна опустила глаза. — Не знаю… — Но почему?..

Девушка поджала под себя ноги и, потерев ладонью щеку, произнесла:— Не знаю, как посмотрела бы на это Лора… Ее уже нет с нами. Может быть, в том дневнике она писала про что-нибудь очень личное, про то, что стремилась сокрыть ото всех нас… Мне кажется, читать чужие письма и дневниковые записи не очень-то красиво… по отношению к тем, кто их писал. — Но ведь Лора сама оставила мне этот дневник! — воскликнул Смит. — Она сама оставила его мне на память, значит, считала, что ее записи могут быть прочитаны… Кроме того, мы ведь не были для нее посторонними людьми… Лора очень любила тебя, Донна…

Девушка слегка улыбнулась в ответ. — Спасибо… — Значит, я прочитаю что-нибудь, хорошо? — Смит вопросительно посмотрел на свою гостью и, не дождавшись никакого ответа, раскрыл дневник на первой попавшейся странице и начал читать: «Я очень люблю свою дорогую подругу Донну. В мире так мало людей, которые меня по-настоящему понимают, и Донна — одна из них». — Гарольд мельком посмотрел на сидевшую напротив девушку — та задумчиво улыбалась. — «Мы выросли с ней вместе, у нас есть самое главное общие воспоминания… Иногда у меня бывают в жизни такие моменты, что мне хочется закрыть глаза и бежать куда-нибудь,

бежать, бежать, бежать, пока я не обессилю и не свалюсь… Тогда мне не хочется видеть никого, особенно этих гнусных выродков… Я хочу видеть одну только Донну, которая одна меня понимает…» — Смит, перевернув страницу, читал дальше: «Правда, в последнее время я как-то отдаляюсь от своей лучшей подруги… Нет, я понимаю, что в этом виновата не она, виновата только одна я… Наверняка Донна многого не принимает в моем теперешнем образе жизни… Если честно, я и сама не все понимаю, мне надо много, очень много времени, чтобы как следует во всем разобраться… Эти бесконечные

пьянки, эти наркотики, эти гнусные хари, которые…» — Смит из-за уважения к памяти покойной не стал читать следующие абзацы и перевернул еще одну страницу. — «В такие моменты я боюсь, что чего-то не выдержу, что сломаюсь, что меня просто не станет… Мне страшно только при одной мысли, что если Донна узнает о том, что у меня внутри, то она отвернется от меня… Она не захочет со мной не то, что просто дружить, она не будет со мной даже разговаривать, даже здороваться… Этого я боюсь больше всего в жизни — потерять мою подругу… А внутри у меня — черная зияющая пустота, пронизанная желанием, чтобы мною обладало как можно большее количество мужчин… Я стараюсь выглядеть в их глазах как можно гаже, как можно грубее, как можно вульгарнее, наверное, таким образом я подсознательно стремлюсь оттолкнуть их от себя, но с ужасом замечаю, что им это даже нравится… Я пытаюсь доказать, и, прежде всего, — самой себе, что я гораздо хуже, чем есть на самом деле… Иногда у меня это получается, иногда — не очень. Я с ужасом жду того момента, когда вся моя жизнь раскроется, когда весь Твин Пикс узнает истинное лицо Лоры Палмер…» — дочитав до конца страницы, Смит не спеша закрыл тетрадь в черном кожаном переплете и положил ее на стол.

В комнате повисло тягостное молчание. — А для чего тебе этот дневник? — наконец-то спросила Донна.

Гарольд, взяв с ковра свой бокал, сделал несколько глотков. — Я и сам не знаю… — он печально посмотрел на сидевшую напротив девушку. — Как-то так само собой получается, что мне все вокруг очень доверяют. Ко мне все приходят исповедоваться, со мной все делятся самым сокровенным… И вот Лора тоже…

Донна, вспомнив о докторе Лоуренсе Джакоби, слегка улыбнулась. — И кто же к тебе приходит на исповедь? — поинтересовалась она.

Смит пожал плечами. — Многие, очень многие люди… Друзья, подруги, любовницы, — Гарольд посмотрел девушке в глаза и совершенно неожиданно для нее добавил. — Думаю, что и ты когда-нибудь тоже…

«Он сказал так, будто бы имел в виду — „и ты когда-нибудь тоже станешь любовницей“, — подумала Донна. — …тоже расскажешь мне о своей жизни, — закончил Смит. — Ты хочешь этого? — спросила Донна, подразумевая не сказанное, а то, что собеседник вложил в подтекст.

Тот пожал плечами. — Не знаю… — И часто к тебе приходят люди ну, о которых ты только что сказал — друзья, подруги, любовницы, чтобы рассказать тебе о своей жизни?.. — Нет… Конечно, когда они рассказывают о себе, а они всегда рассказывают только о себе, о своих проблемах и неприятностях — это получается маленькая новелла… Однако если их, эти новеллы, рассматривать в контексте, то слагается огромный роман с совершенно неожиданным сюжетом, с закрученными ходами… И я начинаю лучше понимать людей, — закончил Гарольд…

Купер, стоя в том самом гостиничном номере, где всего несколько часов назад состоялась беседа между Жаном Рено и отцом похищенной Одри, в очередной раз просматривал видеокассету лицо Одри крупным планом, во рту девушки — кляп, по щекам текут слезы…

Резко обернувшись к Бенжамину, Купер спросил: — Так, все понятно… Только почему же вы обратились именно ко мне, а не в полицию?.. Согласитесь, мистер Хорн, куда логичнее было бы, если бы вы сперва обо всем проинформировали шерифа Трумена…

Бенжамин, прекрасно поняв, что теперь без Купера ему не обойтись, произнес с просительными интонациями:— Но, мистер Купер… Послушайте меня, мистер Купер… Эти негодяи сказали, что если я обращусь в полицию, то я больше никогда не увижу мою бедную Одри… Они предупредили, чтобы я ни в коем случае этого не делал… Мистер Купер, войдите в мое положение…

Дэйл выключил телевизор и обернулся к Хорну. — Не вижу логики, мистер Хорн. Значит, похитители сказали, чтобы вы обращались не в городскую полицию, а к агенту Федерального Бюро Расследований, то есть -

ко мне?.. Я правильно понял ход ваших мыслей, или же нет? — В голосе Дэйла сквозило явное недоверие. — Эти похитители, они что, так и сказали — «привлечь к освобождению вашей дочери специального агента ФБР?..»

Поняв свою очевидную ошибку, Бенжамин решил избрать другую тактику. — Мистер Купер, — проникновенно сказал он. — Извините, я не хотел говорить вам этого… Ну, мне показалось, да и сами вы об этом как-то говорили, что между вами и моей дочерью сложились… м-м-м… как бы это поточнее выразиться… Ну, сложились какие-то особые, доверительные отношения… К кому же мне еще обратиться, как не к вам, мистер Купер?

Такое объяснение более походило на правду, но все-таки не до конца устроило Дэйла. — Да, но еще совсем недавно, кажется, вчера или позавчера вы утверждали, что вас не устраивают эти, как вы только что сказали, особые отношения, — произнес Дэйл. — Позвольте же тогда узнать, почему вы так внезапно сменили мнение?.. Может быть, на это есть какие-то свои причины? Я хотел бы узнать, какие именно…

Хорн замялся.

«А что, — подумал он, — а что, если этот тип уже догадался, что по условиям договора, я должен принести его в жертву?..» — Хорн внимательно посмотрел в глаза Куперу и несколько успокоился. «Вроде не похоже, — решил он, — скорее всего, он интересуется этим просто так, из чисто профессионального интереса…»— Понимаете, мистер Купер, — заюлил Бенжамин, — наверное, мы просто не так попили друг друга, может быть, я не точно выразился… Скажу вам вы мне очень, очень нравитесь, более того, я признаюсь, что вы понравились мне сразу же, как приехали в наш город… Я совершенно справедливо считаю, что ваше общество будет полезно и для моей дочери… Если, конечно, вы согласны помочь мне в ее розыске…