Мещерский уже был там. Он скулил и силился достать рукой до спины.

– Повезло, – заметил Урнов. – Звезды. Неплохо видно. Спотыкаться будем меньше. Но надо быть осторожнее. Здесь нам ничто не угрожает, но мало ли кто-то увидит нас из-за стены?

– Да, кое-кого увидели именно так, – заметил Дорожкин.

– Черт, черт, черт, – наконец перешел со стонов на шипение Мещерский. – Выбираться другим путем будем? Почему там нельзя было зайти? Или там еще хуже?

– Там лучше, – сплюнул Урнов. – Но зайти там нельзя. Куда дальше?

– Сколько у нас есть времени? – спросил Дорожкин.

– Часа три, – прикинул Урнов. – Но всю территорию мы не обойдем. Она поперек только в полкилометра, а в длину около километра. Всего пять корпусов. Нас выгнали из транспортного, он как раз примыкает к теплицам. Через площадь – складской ангар. Но он практически пустой. Пара разукомплектованных подъемников, и все. В нем колхознички дрова жгут. Дым стоит клубами. Прямо на полу жгут.

– Зачем? – удивился Дорожкин.

– А хрен их знает, – хмыкнул Урнов. – Получают их у ворот, грузят на тачки, везут в складской и жгут. Может, греются? К северу – производственный. Там станки, но все законсервировано. Закрыто хорошо, сигнализация. Насколько я понял, там собирались запустить то ли патронную линию, то ли сборочную по автоматам, не знаю. Так и не сделали ничего. Я вообще не знаю, зачем этот завод, он же не делал ничего никогда?

– Вообще-то я слышал, что это испытательное производство или лаборатория, – заметил Дорожкин.

– Испытательный, или лабораторный, корпус там, – махнул на запад Урнов. – За административным. Еще между ним и производственным цех, где воду разливают по бутылкам. Ну скважина. Но там работают человека два или три, потому как воду эту никто не покупает, она и так из всех кранов льется. Возможно, уже и не работают. А может, даже и не люди там работали, не знаю.

– Еще здания есть? – спросил Дорожкин.

– Да, есть, – пожал в темноте плечами Урнов. – Склады разные, по вывескам с крепежом, фасониной разной, метизами, но ничего интересного. Или разворовано давно, или и не было ничего. Завод же чуть ли не с начала шестидесятых стоит. Нет, нынешний забор поставили, говорят, где-то в семидесятых, да и корпуса подняли, или они сами поднялись. Впрочем, не знаю. Вам-то чего надо?

– Ты какой корпус грабил, административный? – спросил Дорожкин.

– Почему «грабил»? – обиделся золотозубый. – Разбирал всякую бесхозность. Ну… отвинчивал и откручивал. Все равно пропадет.

– Почему? – не понял Дорожкин.

– Да не знаю, – сплюнул Урнов. – Если не работает, значит, или сломается, или украдут. Спрашивается, если все равно украдут, то почему не я? Да и нет там никого, даже двери забиты. Все кабинеты пустые. И взять особо уже нечего.

– Украдут, это точно, – заныл Мещерский, – но мы пойдем куда или будем до утра тут болтать?

– Ладно, – решил Дорожкин. – Итак, у нас три часа. Для начала меня интересует подстанция. Или узел связи. Вроде бы из города сюда идут кабели и телевидения, и радио. Да и вообще все. Это у нас на первое. Двинулись?

– Двинулись, – почесал затылок Урнов. – Это нам за складской корпус. Но подстанция в порядке. Мы ж не идиоты – собственные кабели обрезать.

– Просто ангелы, – буркнул Мещерский. – Интересно, много тут вас таких?

– Сегодня трое, – оглянулся Урнов.

Красться в тяжелых валенках было еще тяжелее, чем в них идти. Дорожкин даже раздраженно подумал, что хотя бы до отстойника можно было бы добраться в обычной одежде, а уж потом переодеться, но теперь уже это имело не так много значения. Хотя нос забивался вонью, а к каждой ноге словно был привязан тяжелый груз. Вдобавок чесалась кожа под противогазом. Троица двигалась в тени огромного трехэтажного здания, которое Урнов назвал «административным». Черные тени бродили по более светлым пространствам и скребли разбитый асфальт промзоны метлами, превращая светлую серебристую поверхность в темно-серую. Ветер почти утих, снег стал реже и падал теперь медленно и крупными хлопьями.

– Зима, – простонал Мещерский.

– А вы еще противогазы не сняли? – обернулся возле угла здания Урнов. – Давно уж можно было снять. Давайте их сюда.

– Я тебя убью, – пообещал золотозубому Мещерский.

У подстанции уборщиков уже не было. Снег скрипел под ногами. Звезды на небе мерцали, и Дорожкину показалось, что туч над головой нет вовсе и на голову ему сыплется не снег, а холодная звездная чешуя.

Урнов громыхнул стальной калиткой, показал рукой на неказистое бетонное здание и махнул рукой:

– Сюда.

Дорожкин шагнул в узкий коридор. Ступени вели из крохотного помещения в подвал.

– Пошли, – щелкнул выключателем Урнов. – Тут все кабели внизу. Нет воздушных линий. Да не бойтесь вы. Это по городу ночами лучше не прогуливаться. А тут порядок. Сюда никто особо не ходит. Нет, сюда, может, еще и ходит, а дальше, к лабораторному корпусу, – нет.

– А почему? – спросил Дорожкин, спускаясь, как уже понял и сам, в царство трубопроводов и кабелей.

– Страшно, – ответил Урнов.

– Чего страшно? – не понял Дорожкин.

– Просто страшно, и все, – пожал плечами проводник. – До жути.

Через пять минут троица вернулась на поверхность. Мещерский поносил какого-то неведомого строителя-энергетика, который проложил силовые кабели и все прочие в одних каналах, а Урнов недовольно хмурился – поскольку кабельная линия уходила в сторону лабораторного корпуса.

– Всего двести метров. – Дорожкин повернулся на запад, где в темноте поднималась еще более темная громада. – Или трусишь?

– Я? – едва не рванул на груди плащ золотозубый, но тут же признался: – Не трушу. Боюсь. И ты забоишься. А толстый так и вовсе визжать начнет.

– Кому тут не нравятся толстые? – повысил голос Мещерский.

– Пошли, – недовольно буркнул Урнов.

Страх накатил на половине пути. Сначала задрожали ноги, потом выступил на спине пот.

– Ладно, – махнул рукой Урнов. – Скидывайте валенки и плащи, не нужны больше. Хотел вынести их с территории, да ладно. Хрен с ними. Придет нужда, еще раздобуду.

– Точно, убью, – скрипнул зубами Мещерский.

Идти налегке Дорожкину показалось даже в охотку, вроде бы и страх куда-то улетучился, но почти у самой стены здания он накатил снова.

– Вход с торца, – повернул к спутникам бледное даже в темноте лицо Урнов и трясущейся рукой махнул влево. – Нам туда. Но там никто не был. Я сам издали рассматривал, на дерево с той стороны забора залезал, чуть не свалился от страха.

У тяжелых ворот, которые действительно располагались с торца здания, уже подгибались ноги. Дорожкин остановился у встроенной в воротину узкой двери и медленно положил на стальной засов руку. Ничего не произошло. Ужас никуда не рассеялся, но хуже не стало.