— Это — единственный способ, Роберт. За меньшую награду Комин не согласится на наши условия.

— Должен же быть какой-то другой способ! Я не сумел получить доказательств того, что Эдуард приказал убить короля Александра, но я знаю, где можно найти ответы — по крайней мере, насчет пророчества.

— Я же говорил тебе, чтобы ты и думать забыл об этом! — прошипел сенешаль. — Если Эдуард заподозрит, что ты…

— Не заподозрит. Он думает, что я не знаю, кто напал на меня в Ирландии. Джеймс, клянусь, в его глазах был страх, когда он увидел вот это. — Сунув руку под накидку, Роберт вытащил наконечник арбалетной стрелы на шнурке. Кусочек металла тускло блеснул в лунном свете. Он выдохнул, думая о Тауэре — о страже, ловушках и запертых дверях между ним и шкатулкой с пророчеством. — Пока я не смог добраться до пророчества, но есть шанс, что я сумею найти улики, которые позволят нам диктовать Эдуарду свою волю.

— Нет. Довольно, — решительно заявил сенешаль. — Чтобы этот план сработал, ты должен оставаться на хорошем счету при английском дворе. Даст Бог, Джон Комин согласится поддержать нас, но даже в этом случае пройдет много месяцев, прежде чем мы сможем приступить к активным действиям. Нам придется тайно вербовать союзников и сноситься с нашими вассалами, создавать армию и разрабатывать стратегию нападения. Потом надо подумать о твоей коронации. И за все это время мы не должны возбудить у короля Эдуарда ни тени подозрений. Тебе придется демонстрировать ему свою подчеркнутую лояльность и работать над созданием Совета Шотландии, чтобы он был готов к следующему созыву парламента, как и повелел король. Время — на нашей стороне; чем дольше мы будем готовиться, тем увереннее будет чувствовать себя король. И когда грянет гром, это станет для него полной неожиданностью. — Джеймс положил руку на плечо Роберту. — Не рискуй всем этим ради призрачного шанса, Роберт. Ради своей фантазии.

— Фантазии? Эдуард может быть виновен в смерти нашего короля!

— А я пытаюсь сделать нового, — с нажимом ответил Джеймс. — Ни ты, ни я не можем вернуть Александра к жизни, какова бы ни была причина его гибели. Но если даже подобное злодеяние и было совершено, мы можем исправить его, посадив тебя на трон. Наши люди многого лишились и много выстрадали. Свобода стоит больше справедливости.

Роберт оглянулся на лагерь, откуда долетали смех и мужские голоса.

— Вот интересно, если бы я разыскал вас раньше Ламбертона, поддержали бы вы мой первоначальный план?

— Когда Ламбертон рассказал мне, что с помощью Уоллеса ты хочешь собрать новую армию против короля Эдуарда, я решил, что это безнадежная затея. Я и сейчас придерживаюсь такого же мнения. Надеюсь, со временем сэр Уильям сможет вновь занять видный пост в королевстве, но только после того, как мы победим. Лучшее, что он может сделать сейчас, — это продолжать скрываться. — Джеймс нахмурился. — Хотя, боюсь, его ненависть к англичанам рано или поздно заставит его выйти из своего убежища.

Роберт понял, что проиграл. Откровенно говоря, это случилось еще тогда, когда он сделал первый шаг по дороге на север. Несмотря на глубокое внутреннее предубеждение, он не видел изъянов в плане Ламбертона, особенно когда его собственный до сих пор не принес никаких плодов. Но чтобы дело дошло до такого? Он вспомнил своего деда, брошенного Симоном де Монфором в темницу после битвы при Льюисе. Из-за предательства Коминов клан Брюсов едва не разорился после того, как был вынужден заплатить выкуп за освобождение лорда. Роберт попытался представить, что сказал бы дед, если бы знал, что он собирается сделать. Он отогнал от себя эту мысль. Его дед не дожил до этого дня. Джеймс прав. Стоит заплатить любую цену, если она принесет ему трон Шотландии.

— Комин знает, что я намерен предложить ему?

— Нет. Он думает, что ты хочешь пригласить его в новый Королевский совет. Хоть раз, — Джеймс криво улыбнулся, — мы скажем ему правду.

— Когда мы выступаем?

— С рассветом. Смотри, — сказал Джеймс, подходя к краю вересковой пустоши, которая уходила вдаль, теряясь в темноте. — Лохиндорб недалеко.

Стоя рядом с сенешалем, Роберт увидел огромное озеро, раскинувшееся в горной расщелине. На дальнем его конце, озаренный лунным светом, виднелся замок, на стенах которого мелькали огоньки факелов. В их отблесках он даже разглядел красный баннер.

— Значит, завтра, — пробормотал он. — И пусть это будет последняя жертва, на которую я вынужден пойти.

Лохиндорб, Шотландия

1304 год

Джон Комин смотрел вслед удаляющейся лодке. На носу отчетливо виднелась фигура Роберта Брюса, которого можно было отличить от его спутников по белой мантии. Заслышав над собой приглушенные голоса, Комин обернулся. Взгляд его скользнул по отвесной стене замка вверх, где на парапет облокотились два стражника в красных ливреях его цветов. За спинами у обоих торчали кончики луков.

Оглянувшись на лодку, которая направлялась к южному берегу, Комин представил, как выкрикивает команду. Он услышит скрип натягиваемой тетивы и увидит, как по высокой дуге понесутся к лодке стрелы. Брюс неловко рухнет в воду, и его мантия на миг расстелется по поверхности, прежде чем исчезнуть в кровавом водовороте. Само действо было бы быстрым и легким, а вот его последствия… Комин знал, что его поступок стал бы подобен камню, брошенному в спокойную воду. Он частенько проделывал этот фокус мальчишкой, неизменно изумляясь тому, как далеко разбегаются по воде круги.

— Нам многое нужно обсудить.

Комин облизнул пересохшие губы, когда рядом раздался голос Темного Комина. Граф Бучан не сводил глаз с лодки.

— Да, — пробормотал Комин и пошевелил плечами, чувствуя, как уходит напряжение, которое не отпускало его во время переговоров с Брюсом и его союзниками. — Пойдемте внутрь. — И первым стал подниматься по скользким, позеленевшим от плесени доскам причала, мимо рыцарей, стоявших на страже, направляясь к арочному проходу в восточной стене. Во дворе замка их встретил Дунгал Макдуалл.

Капитан склонил голову, приветствуя обоих лордов, но лицо его было мрачнее тучи.

— Прошу простить меня, сэр, — сухо процедил он, — но могу я поинтересоваться, чем заслужил ваше недоверие?

— Недоверие? — Комин нахмурился.

— Не могу представить себе иной причины, по которой вы не пригласили меня на совещание с Брюсом и сенешалем.

— Уймись, Дунгал, — с раздражением бросил Комин. — Я не стал приглашать тебя, потому что ты не смог бы находиться в одной комнате с человеком, изуродовавшим тебя, не попытавшись отомстить.

Дунгал скривился, и левая рука его непроизвольно дернулась. Из рукава рубашки торчал обезображенный обрубок запястья, испещренный багровыми шрамами.

— Идемте, — сказал Комин и зашагал по двору замка к главному залу. — Нам нужно поговорить. Встреча прошла совсем не так, как планировалось.