— Айронстоуны были в городе в понедельник, на праздник шестого августа. Джозеф остался в своей проявочной, которую соорудил в подвале, а Магда взяла Кона, Алекс и миссис Бинг, и все вместе они отправились в экипаже к дворцу Александра; там они стояли под непрестанно моросившим дождем («типичным для этого хмурого лета», как писала миссис Бинг) и смотрели, как бесстрашный профессор Болдуин на тысячу футов поднялся на своем воздушном шаре, а затем опустился на землю. «Семья уехала в загородный дом на следующий день, рано утром, слишком рано, и потому не успела прочитать сообщения, появившиеся в газетах в тот день, седьмого августа».

— Сообщения в газетах? — переспросила Клер.

— Твой отец никогда их тебе не показывал? Я удивлен. Может, он уже оставил эту свою безумную теорию.

— Какую теорию?

— Помнится, он сравнивал все даты, пытаясь установить, кто же все-таки был виновен — Джозеф или его индийский доктор.

— Какие даты? Виновен в чем?

Ее родственник наслаждался тем, что держал ее в неведении, снова обретя власть, несмотря на пистолет в ее руках. Он дразнил ее своим молчанием, чтобы причинить боль, совсем как тогда, с сигаретой и пиявками.

— Твой отец всегда гордился своей коллекцией газетных вырезок. Думаю, их собрала сама отважная миссис Бинг. Его теория была правдоподобна, конечно, хотя не более чем сотня других теорий, над которыми полиция ломала голову с тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года.

1888-й: год Джека, Джека, мастера на все руки, и в особенности на убийства. Она почувствовала, что все время, проведенное в Эдеме, было потрачено на то, чтобы собрать вместе эти осколки костей. «И снова Джек!» Газетный текст поплыл перед глазами, подробности утрачены, а в сознании отпечатались броские слова: УЖАС УАЙТЧЕПЕЛА. Марта, Полли и Темная Энни, Длинная Лиз и Кэтрин, а также (самая кровавая из всех) Мэри. Она попросила своего родственника повторить даты пребывания Айронстоунов в Лондоне — с первого августа до восьмого, с тридцатого августа до десятого сентября, с двадцать восьмого сентября до второго октября, с тридцать первого октября до конца декабря — и сопоставила их со старой детской мантрой жертв и дат преступлений Потрошителя:

7 августа: Марта

31 августа и 8 сентября: Полли и Темная Энни

30 сентября: Длинная Лиз и Кэтрин

9 ноября: Мэри

— Я посвящу тебя в семейную тайну, касающуюся Магды и ее мужа, — произнес Джек. — Она затрагивает в частности их отношения с привлекательным, гипнотическим индийским доктором — доктором Риверсом, который имел родственников в Калимпонге, куда Магда отправилась весной тысяча восемьсот восемьдесят девятого, чтобы основать сиротский приют для детей смешанной расы, и один из них был Уильям — Билли — Флитвуд, ему тогда было всего несколько месяцев. — Он замолчал. — Твой дедушка. По официальной версии, дальний родственник Магды.

— И?

— Магда была единственным ребенком. Сестра ее отца умерла много лет назад. Больше не было никаких Флитвудов, ни дальних, ни ближних.

— Может, он был найденышем, — быстро сказала Клер, пытаясь уклониться от вывода, навязываемого Джеком. — Она не назвала бы его Флитвудом, если бы он был ее сыном…

— Может, и нет.

— Если это правда, если то, на что ты намекаешь, правда, почему доктор Риверс не признал свое отцовство?

— Может, не знал, а может, была веская причина, по которой Магда не хотела, чтобы ее отпрыска воспитывал Риверс, доктор Риверс… который пропал столь же таинственным образом одновременно с убийство» Джозефа.

— Исчезновением: Джозеф исчез, — возразила Клер; голос Джека эхом отдавался в ее голове. — Тело не нашли.

— Разве? А что же ты откопала в своем саду?

— Ты не можешь знать, что это было убийство.

Однако Клер видела пулевые отверстия в бедре и руках скелета. Сад ее отца, сад Джека: вот что он имел в виду. Все ее внутренние силы, всю ее выдержку вывернуло наизнанку, вырвало из-под контроля в этом последнем головокружительном витке на карусели. Раздвоившиеся души.

— Это было убийство. Мой отец видел его. Или по крайней мере, он видел, как его мать склонилась над телом его отца, лежавшим на земле. Девятое ноября тысяча восемьсот восемьдесят восьмого: ему было всего лишь семь лет, но такое зрелище трудно забыть.

И Джозеф, и индийский доктор исчезли приблизительно в ночь последнего убийства Потрошителя. Джозеф и Арун. Любой из них мог быть, мог совершить… Клер не закончила. Отстраняясь от Джека и его слов, качая головой, отвергая все, все это, она почувствовала дурноту, головокружение.

— Это не Арун. И не Магда. Я знаю их, Джек.

— Арун? Кто такой Арун?

Она хотела, чтобы Джек замолчал, чтобы он перестал говорить, и говорить, и говорить, дал ей время подумать обо все этом более ясно. Она хотела ясности. Как же его остановить? Он уже высвободил ноги из спального мешка. Интересно, подумала она, будет ли эта история волновать людей много лет спустя, терзать их, как джек-рассел-терьеры терзают крыс, как мне не дает покоя история Магды. Что подумает Бен? Правда в том, что она всегда была способна зайти слишком далеко, и Магда тоже. Под взглядом Клер ее родственник отбросил прочь спальный мешок и пошел к ней (его рассказ дал ему время, которое ему было нужно), и в это время она увидела все, всю историю, которая повторяла сама себя…

Снаружи было ясно и холодно; звезды прожигали завесу неба. Его силуэт чернел на фоне этого неба. Она боялась того, что он может сделать и что уже сделал. Побоится ли он убить ее? Он что-то шептал. Ее пальцы сжимали пистолет. Позднее она назовет это кошмаром наяву.

Его глаза были более привычны к темноте. Он застыл, спросил, что ей нужно от него.

— Исповеди.

Оправдания того, что она намеревалась совершить.

Ее руки дрожали, и она сомневалась, что сможет сделать все необходимое.

Он принялся молить о понимании. Но она не желала больше ничего понимать.

Он повернулся, хотел убежать, и тогда она нажала на курок, закрыв глаза, вопреки тому, как ее учили. Плохой выстрел: пуля прошла сквозь бедро, толкнув мужчину, заставив снова наполовину развернуться к ней. Он неловко упал, выставив левую руку, чтобы смягчить удар. Так заваливаются олени, упираясь в землю рогами с одной стороны. Следующий выстрел она сделала с открытыми глазами. Он поднял правую руку ладонью наружу. Так олень обращает взгляд на своих убийц.

«Это началось в саду, в саду и закончится, — думала она. — Джек мертв; я убила его».

Одна и та же пуля прошла сквозь его воздетую руку и череп, и одновременно с выстрелом послышался долгий, пронзительный вопль, неестественный звук, словно лисица схватила кролика; она повернулась и увидела маленькую фигурку Кона: он стоял у задней двери. Мальчик все кричал и кричал, и она велела ему бежать в дом, мамочка застрелила грабителя, убийцу, похитителя, который забрал папу.