class="p">— Возвращайся в дом, — бесстрастно произнес он, и мой гнев вспыхнул с новой силой.

Я заговорила, хотя мой голос дрожал.

— Ты не имеешь права этого делать. — Когда он отвернулся, я подняла дрожащую руку и поднесла ее к его щеке, заставляя его посмотреть на меня. — Ты не можешь сделать это с нами снова.

Он облизал губы, моргая и безэмоционально глядя на меня сверху вниз.

— Возвращайся в дом, Лекси.

— Нет. — Я стояла на своем, но моя бравада улетучилась. — Не без тебя.

Твитч сделал глубокий вдох.

— Мне нужно ненадолго уехать отсюда, ладно?

— Нет. — Мои вены загорелись чистой раскаленной лавой. Я покачала головой и мучительно выдавила: — Не ладно.

Меня бесило, что я заплакала от злости, потому что он думал, что мне искренне грустно, тогда как на самом деле я изо всех сил старалась не убить его, черт возьми.

Мои глаза затуманились от непролитых слез.

— Это то, что ты делаешь? Просто собираешь вещи и уходишь, когда становится тяжело? — мое дыхание стало тяжелым, когда я дала волю своему гневу. — Я так рада, что ты чувствуешь, что у тебя есть выбор, придурок, — задыхаясь, сказала я, а затем заплакала. — У меня нет такой роскоши, как сбежать, когда я чувствую, что меня утягивает на дно, что, кстати, бывает часто. Потому что я — мать. — Я указала в сторону дома. Мои слезы оставили горящий след на моих щеках. — И в этом доме есть маленький мальчик, который зависит от меня.

Когда он опустил лицо, грусть перевесила гнев. Мое горе было настоящим, и я прошла уже и пережила первые три стадии, четвертая нахлынула быстро. И я начала торговаться.

— Пожалуйста, не делай этого. — Мои плечи затряслись, и я открыто разрыдалась. Он открыл рот, чтобы заговорить, но я подняла руку, обрывая его. — Мне все равно, что ты делаешь со мной, но не делай этого с ним. — Было трудно дышать, и мой голос ослаб. — Я едва пережила это, Тони. — Мои губы задрожали, я мучительно прошептала: — Это убьет его.

Пока мы долго смотрели друг на друга, Твитч расстегнул свою толстовку и шагнул вперед, окутывая меня своим теплом и своим запахом, натягивая капюшон мне на голову, выглядя при этом совершенно спокойным, и тогда я возненавидела его.

Как он может быть таким спокойным, когда я чувствую, что мой мир разваливается на части?

Поэтому, когда он шагнул вперед и обхватил ладонями мои щеки, я сопротивлялась ему.

— Нет. — Я подняла руки и хлопнула его по груди. Он снова наклонился, и болезненный стон вырвался у меня, когда моя рука коснулась его подбородка. — Не прикасайся ко мне! — сильная рука обхватила меня за талию и крепко сжала, а я подняла руки и била его снова и снова, не переставая рыдать. — Не прикасайся ко мне, ты кусок дерьма!

— Детка, прекрати, — проворковал он, избегая, насколько мог, моего нападения.

Сжав руки в кулаки, я ударила его по плечам, но мои удары стихали, по мере того как мое сердце слабело, а душа отчаянно пыталась понять, почему это происходит снова.

Ответ был тяжелой пилюлей для проглатывания.

Это происходило, потому что я позволила этому случиться.

— Отпусти меня. — Я боролась в его объятиях, и когда он не отпустил меня, я закричала: — Отпусти!

И вот так просто Твитч превратил меня в сердитую домохозяйку, орущую на улице.

Тогда он отпустил меня, но как бы я ни умоляла об этом, мне хотелось снова броситься в его объятия, если это означало, что он останется со мной еще ненадолго.

ДА. Я была по-настоящему жалкая.

И когда я, покачав головой, повернулась к нему спиной, направляясь обратно к дому и задаваясь вопросом, как, черт возьми, я объясню это своему сыну, он схватил меня за запястье. Я выдернула его практически без усилий и устремила на него свой смертельный взгляд.

— Ты хочешь уйти? — я взмахнула рукой. — Уходи. — С суровым выражением лица я предупредила: — Но клянусь тебе, Антонио Фалько, если ты уйдешь сегодня, ты уйдешь навсегда. Ты меня услышал?

Да, я это сказала. Но я не это имела в виду.

Я развернулась на пятках, потому что не хотела, чтобы он снова видел, как я плачу. Он остановил меня словами:

— Я оставил записку. — Ноги подвели меня, и я остановилась. — Это всего на пару дней. — Мое горло болезненно сжалось. Пока я стояла к нему спиной, замерев, он тихо заговорил. — Я вернусь.

Мое дыхание со свистом покинуло меня, а плечи поникли. Я не осмеливалась встретиться с ним взглядом.

Он продолжил:

— Всего на несколько дней. Вот и все. — И когда я услышала, как он приближается, все мое тело напряглось. — Я вернусь, Ангел.

Почему я должна ему верить?

В прошлый раз, когда я ему поверила, все закончилось тем, что я его похоронила.

— Я тебя не оставляю. Не так, как ты думаешь. — Мне было противно, что я услышала искренность в его голосе. — Я же говорил тебе, детка. — То, что он сказал дальше, вызвало новый поток слез. — Я всегда найду обратный путь к тебе.

Тогда я обняла себя, тщетно пытаясь говорить сквозь слезы.

— Куда ты направляешься?

Он не колебался.

— Я провел шесть лет без тебя, Ангел. Провел эти годы одиноким и несчастным. Теперь у меня есть ты, есть мой мальчик, и я чертовски счастлив. И я не собираюсь больше рисковать. — Моей спины коснулось тепло, когда я почувствовала, что он стоит прямо у меня за спиной. — Я найду того, кто поможет мне в том, чтобы мы были вместе. — Когда его руки опустились мне на плечи, он произнес: — Я устал ждать. Не могу так жить, зная, что она где-то там планирует что-то. Жить с этим страхом в глубине моего нутра. — Он глубоко вдохнул, а затем выдох. — Это насмехается надо мной, детка.

Линг.

Это было из-за Линг.

Услышав мое молчание, он продолжил:

— Ты же знаешь меня, Лекс. Думаешь, я буду ждать, пока эта сука нападет первой? Нахрен это дерьмо. — Руки на моих плечах сжались. — Это не в моем стиле.

У меня замерзли ноги, и когда