говорил, мы ходим крайне редко. Подумать только, какая трагедия… Этот ползунок заблудился здесь, в темноте!

Они вернули в мастерскую.

— Он жив? — дрожащим голосом спросил судья. — Альбрехт, ответь папе! Его нужно сейчас же отнести к врачу…

— В этом нет необходимости, — спокойно сказал Даг. — Суль помогает отцу уже целых пять лет, и она почти так же сведуща во врачебном искусстве, как и он.

— Даже больше, — без ложной скромности заметила Суль. — В своем роде. Мне бы еще его целительные руки. Дайте мне ребенка! Давайте же!

После минутного колебания граф передал ей беспомощный, маленький комок.

— Да, теперь бы так пригодились руки Тенгеля, — сказала Суль. — Но мальчик жив, господин судья, в этом нет никаких сомнений, хотя жизнь уже готова была уйти от него…

«Ну, это уж ты преувеличиваешь, — подумал Даг. — Мальчик не так уж плох. Он протянул бы еще пару дней. Суль всегда драматизирует, чтобы сделать жизнь более напряженной, чем она есть на самом деле».

— Ему нужно дать попить, — продолжала Суль. — Нехватка влаги самое опасное.

— Вода здесь плохая, — сказал печатник, — мы используем ее только для работы. Но у нас есть немного вина…

— Выдержанное? — спросил судья.

— Первоклассное.

— Попробуем, — сказала Суль, сомневаясь в этой характеристике. Пока мужчины наливали вино, она теребила мальчика.

— Я не могу ничего сделать, пока он не проснется, — сказала она. — Ну, просыпайся же, маленький авантюрист!

Она слегка ударила мальчика по щекам, но отец возмутился.

— Нет, не надо! — запротестовал он.

— От этого ему не будет вреда, — отрезала Суль. — Вот! Он проснулся!

Щурясь на свет, мальчик осторожно открыл глаза.

— Благодарю тебя, Господи! — прошептал граф. Суль не была согласна с ним по части того, кого ему следует благодарить, но мудро промолчала.

— Дайте скорее вина, — сказала она, — а то он уснет опять…

Все окружили мальчика. Тот сделал пару глотков, на лице его появилась гримаса, и он принялся громко плакать.

— Ну, ну, папа здесь, — пытался успокоить сына граф, беря его из рук Суль. — Теперь все в порядке!

Мальчик снова заснул — или потерял сознание — у него на плече. Глаза графа наполнились слезами, с которыми он никак не мог, справиться. Слезы текли неудержимо — это были слезы благодарности.

— Ему необходимо как можно скорее дать общеукрепляющие средства, — сказала Суль, идя рядом с графом и не спуская глаз со спящего. — Вы позволите мне ухаживать за ним?

— Конечно, если Вы будете так любезны! Но не говорите ничего моей жене, — попросил он. — А то как бы не вышло беды. Надеюсь, она все еще спит.

В доме началась бурная деятельность. Взбудораженные слуги носились туда-сюда, повинуясь указаниям Суль. Грязная, зловонная одежда была снята, мальчика искупали. Он снова проснулся, и Суль дала ему теплый грог со всеми имеющимися у нее укрепляющими средствами. Ей нравилось быть центром всеобщего внимания, представляя дело более значительным, чем оно было в действительности, давая понять каждой своей позой и сдвинутыми бровями, что принимает важное медицинское решение.

Глядя на нее Даг улыбался: уж он-то знал свою сводную сестру!

Мальчика вынули из ванной, быстро вытерли теплым полотенцем, няня надела на него сухую одежду, его маленький поцарапанный нос аккуратно смазали. Все были счастливы.

— Он ведь вернется к жизни? — спросил граф у Суль.

— Конечно! Только не переохлаждайте его и продолжайте давать средства, которые я назначила! Следите, чтобы у него не началась лихорадка, постепенно увеличивайте порции еды!

«Вылитый отец!» — подумал с улыбкой Даг.

— Хорошо, — облегченно произнес граф. — Могу ли я попросить кого-нибудь разбудить мою жену?

Пожилая служанка поднялась к графине, и тут же послышался вопль, сопровождаемый быстрыми шагами по лестнице.

— Альбрехт! — воскликнула графиня, еще не спустившись со ступеней. — Правда ли это?! Я не могу поверить, не могу поверить, не могу…

Она стояла в дверях, бледная, готовая упасть без чувств.

Граф взял мальчика на руки. Она опять громко заохала, и в следующий миг была уже рядом с мужем, схватила на руки сына. Она прижала его к себе с такой силой, что тот бурно запротестовал.

Суль подумала, что было бы лучше, если бы граф отправил жену спать, пока они возятся с мальчиком, иначе она не оставит их в покое. Ее усадили на стул, дав возможность успокоиться. Через некоторое время она пришла в себя настолько, что смогла говорить.

— Где же он был? Как вы его нашли? И кто?

— Его нашла маленькая Суль, — ласково сказал граф.

— О, нет, — ответила Суль с притворной озабоченностью. — Думаю, мы все втроем помогли друг другу. Я напала на след, остальное сделала логика.

— На какой след? — поинтересовалась графиня. Все переглянулись.

— Прядь волос на живой изгороди, — сказал Даг. — После чего путь был ясен.

Это было сказано очень убедительно, больше никто вопросов не задавал.

— Мы должны заказать благодарственное богослужение в церкви, — сказала графиня.

Даг не был удивлен гримасой на лице сестры.

Суль показали ее комнату, потом был устроен роскошный обед в ее честь и в честь этого великого дня. Ее визит в Данию начался очень удачно. Она была героиней и наслаждалась этим.

3

Наконец-то у Дага нашлось время распечатать письма, которые привезла Суль. Он начал с письма от Лив. Он не спеша распечатал его.

«Дорогой брат, — писала Лив. — Как мне тебя не хватает! Гростенсхольм так пуст без тебя! Я ходила к тете Шарлотте, она передает тебе привет, мы много говорили о тебе. Она очень рада, и я тоже очень рада. Но мне так не хватает наших прогулок к замку, я смотрю на башню и вспоминаю, как мы стояли наверху и болтали о жизни в деревне, что у подножия холма, глядя, как внизу копошатся, словно муравьи, человеческие фигурки. Зачем человек взрослеет, Даг? Я слышала, ты собираешься жениться на фрекен Тролле. Я рада, что ты выбрал себе спутницу жизни. Надеюсь, она добра к тебе. В противном случае, ей придется иметь дело со мной! Никто не смеет обижать моего брата!

Сама же я сказала «да» Лаурентсу Берениусу, думаю, что мне не придется в этом раскаиваться. Ты не знаешь его, но жених он подходящий, и я никогда не расскажу ему о нашей нищенской жизни в долине Людей Льда. У него есть все. Он унаследовал предприятие своего недавно умершего отца: он торгует с немецкими и голландскими купцами, привозящими в Осло товары на кораблях, или же сам отвозит товар, я точно не знаю. Все теперь принадлежит Лаурентсу. Он хорош собой, владеет языками. Но он немного упрям, категоричен, считает