переживая по этому поводу. — У нас ещё один артефакт оставался, а парочку мать найдёт из своих запасов — отдаст. Если что, оплачу из своих средств, землю продам — плевать.

Тётка рассказала, чтобы привести нас в порядок не хватило одной броши что я активировал из последних сил. У меня это всё-таки получилось, иначе мы бы выгорели как маги. Но в итоге было использовано ещё два артефакта, так что сейчас моя подруга думала о насущном. Я же был уверен, что мама уже вернула Империи долг. Хотя кто знает — в подсумке мог заваляться и ещё один предмет — тогда мы обязаны ещё меньше.

— Ты изменилась.

Наконец то я решился это ей сказать. Внутри моей подруги поселилось прямо-таки каменное спокойствие. Нет, она могла за что-то переживать — но теперь всё было по-другому. Будто после всего что случилось она нащупала некий баланс и теперь всегда была в порядке. Я поначалу думал, что это из-за того, что я её подружил с Пустотой. Но кажется Криста этого особо не замечала, во всяком случае пока что.

— Знаешь, тогда, когда я всё поняла, увидела, что он открывает. — она закусила губу, подбирая слова, кажется, закрыла глаза. — Так испугалась — за сестру, за Элью, девчонок, за твою маму, за всех.

Однокурсница замолчала, подтянула к себе ноги и обняла колени. Я снова почувствовал внутри неё просто море уверенности и спокойствия. Криста вздохнула, закончила, скорее для себя, чем для меня:

— Я теперь понимаю маму.

Повернула голову на бок, посмотрела на меня через прутья. Я заметил, как по щеке стекает одинокая слеза. Вздохнула и отвернулась, я улёгся на кровать и закинул руки за голову.

— Курсанты, ровно, прямо! — рявкнули от открывшейся двери.

Мы вскочили как по команде и выпрямились. Для нас прошло мало времени, а вот здесь уже три месяца с начала учёбы. Оказалось, как я и думал, время между мирами течёт не одинаково. Заподозрил это когда мы вернулись и поняли, что сильно похолодало. Обращение к нам «курсанты» могло значить только одно — нас не отчислили.

Сержант с нашивкой особой службы всё внимательно осмотрела в комнате Кристы. Дёрнула одеяло на кровати, оглядела пол. Заглянула в уборную за занавеской, обследовала стол и тумбочку. Потом пришла пора книг, она что-то зло под нос себе пробормотала. Повернулась к девушке, громко спросила:

— Что ты тут устроила, курсант?!

— Поляну для случки овцематок, йени! — ответила девушка ей как можно громче.

Я выпучил глаза, чуть не заржав и сдерживаясь с трудом. Было приятно видеть, что она возвращалась в своё нормальное состояние. Правда вот сержант не оценила — отправила её ударом в живот на кровать. Ещё раз всё осмотрела, нагнулась и пальцем в белой перчатке провела по полу. Показала серый след на ткани, прошипела:

— Привести в порядок помещение, книги сложить в алфавитном порядке. — она дышала через ноздри словно паровоз, я прямо ощущал недовольство, хоть женщина и была для меня полностью закрыта.

— Точно! — рявкнули мы одновременно.

Старшая по званию ушла, чеканя шаг подбитыми металлом сапогами. Мы, не советуясь принялись всё приводить в порядок. Кран с водой здесь был, как и средства уборки. Конечно, никакого бардака вокруг — но это по обычным меркам. А вот по армейским — «заросли грязью». Единственно что нас оправдывало — прийти в себя удалось только вчера вечером и сегодня мы «отсыхали».

Через двадцать минут вернулась наша надзирательница, проверила обе комнаты. Провела перчаткой по полу, стенам, измерила как мы застелили кровать. Потом инспекции удостоились форма — то, что от неё у нас было. Рубашки, штаны и сапоги — всё оказалось начищено до блеска и выстирано.

— Передайте наставнице что вам назначены два дежурства, нет, четыре. Я за этим прослежу. — она развернулась и двинулась к выходу, остановилась на самой границе помещения: — Приказ — через два часа явиться в казармы факультета боевой магии, выполнять.

— Точно! — крикнули одновременно.

Мы дождались пока звуки сапог стихнут. Переглянулись и пошли на выход — двери в обе камеры оказались открыты. Куда идти понятно — мы находились в самом конце небольшого тюремного блока. Скорее всего эти камеры рассчитаны на офицеров.

Изначально мы с девушкой не могли разговаривать, и вообще думали, что у каждого своё помещение. Когда кончились допросы и началась раскрутка памяти — стену между нашими камерами сменила решётка. Не знаю, что это было — скорее всего арканы магии земли. Просто проснулись в один момент и поняли, что можем видеть друг друга и общаться. Я предполагал, что это сделано специально для эмоциональной разгрузки. Иначе реально сойти с ума, когда тебя выворачивают на изнанку так долго. Можно принять реальность за то, что уже было, если не получать никаких новых впечатлений.

— Кхм… — раздалось сзади.

Мы свернули за угол и уже собирались идти к посту на выходе. Я обернулся и увидел знакомое лицо — тётка стояла, облокотившись о стену. Подошёл и обнял её, она не отвечала какое-то время, а потом всё-таки смягчилась. Отстранилась, внимательно осмотрела меня.

— Где мать? — спросил её тихо.

— Ты же для этого на последнем допросе спрашивал про собрание первых? — Агла положила мне на плечо руку и заглянула в глаза, закончив фразу высоким слогом.

— Да.

— Ты уверен? — снова испытывающий взгляд.

— Думаешь не стоит?

— Думать должен ты, а не я. — мне в грудь уткнулся морщинистый палец. — Это твоё решение — ты глава клана.

— А чтобы ты сделала на моём месте? — зашёл с другой стороны.

— Я не на твоём месте. — она усмехнулась и покачала головой, сказала частично на высоком слоге: — Если они не сделают должное, я на твоей стороне — запомни.

— Спасибо. — кивнул ей.

— Держи. — она протянула мне две небольших склянки с жёлтой мутной жидкостью.

— Что это? — не понял я.

— Пей. — кивнула Агла, посмотрела на девушку за моей спиной: — Ты тоже.

Спорить не хотелось — если говорит, чтобы пил, значит надо пить. Отдал один пузырёк Кристе, второй опустошил сам. Вкуса вообще не было — словно воду пьёшь. Я почти ничего не почувствовал — только немного магии, кажется целительной. Посмотрел на тётю, она усмехнулась, показала глазами чтобы я оглянулся. Когда сделал это, понял в чём дело — цвет волос моей подруги вернулся к прежнему. И, судя по всему, мои теперь тоже были обычными для северянина — белыми, без всякого серебра.

Оглянулся и кивнул тёте, подруга похоже с сожалением трогала свою причёску. Она хоть и не видела, что случилось, но всё