— Так выучи его. А если можешь, опровергни. Я бы очень обрадовалась этому, честное слово. Я бы очень хотела услышать, что Богини лишь скрываются где-то…

— Как женщина под Башней?

Впервые за время разговора Клара не нашлась что ответить. Она просто уставилась на Юдит в ожидании, пока та заполнит чем-нибудь ее изумленное молчание.

— Когда я сказала, что мое сознание побывало в Башне, это было не совсем правдой, — сказала Юдит. — Я была только под Башней. Там есть подвал, похожий на лабиринт.

Он весь забит книгами. А за одной из стен лежит женщина. Сначала я думала, что она мертва, но на самом деле это не так. Может, она и близка к этому, но она все еще держится.

Клара была явно потрясена этим рассказом.

— Я думала, что только я знаю об этом, — сказала она.

— Кстати сказать, вы не знаете, кто она?

— У меня есть кое-какие мысли по этому поводу, — сказала Клара и продолжила историю о том, как покинула Общество.

Она объяснила, что спрятанная под Башней библиотека — это самое полное в мире собрание манускриптов по оккультным наукам, а в особенности по вопросам, связанным с Имаджикой. Оно было создано основателями Общества под руководством Роксборо и Годольфина, чтобы уберечь руки и головы невинных англичан от имаджийской гнусности. Однако вместо того, чтобы составить каталог запрещенных книг, поколения «Tabula Rasa» предоставили им спокойно гнить в подвале.

— Я взяла на себя эту задачу. Поверишь ты или нет, но когда-то я была очень аккуратной женщиной. К этому приучил меня отец. Он был военным. Сначала я работала под присмотром двух других членов Общества. Таковы правила. Ни один из членов Общества не имеет права входить в библиотеку в одиночку, а если один сочтет, что другой проявил недолжный интерес к этим книгам или, хуже того, находится под их влиянием, Общество вправе подвергнуть его пытке и казнить. Не думаю, чтобы нечто подобное когда-нибудь случалось. Половина книг написаны на латыни, а кто сейчас знает латынь? Но я хотела навести порядок, как это понравилось бы моему папочке. Чтобы все было аккуратно и чисто. Мои сотоварищи вскоре устали от моей одержимости и предоставили меня самой себе. Однажды ночью я почувствовала, как что-то… или кто-то… вмешивается в мои мысли и выхватывает их у меня из головы, одну за другой, словно волосы. Конечно, сначала я подумала, что виноваты книги. Я решила, что записанные там слова обрели надо мной силу. Я попыталась было уйти, но знаешь, мне по-настоящему этого не хотелось. Я была послушной дочерью своего папочки в течение пятидесяти лет, и мне это поднадоело. Целестина тоже об этом знала…

— Целестина — это женщина за стеной?

— Да, это она.

— Но кто она, откуда там взялась?

— Я как раз подхожу к этому, — сказала Клара. — Дом Роксборо стоял на том же самом месте, где сейчас стоит Башня. Целестина была — да и до сих пор остается — пленницей Роксборо. Он замуровал ее, потому что не осмелился убить. Она видела лицо Хапексамендиоса, Бога Богов. Она была безумна, но к ней прикоснулось божество, и даже Роксборо не осмелился поднять на нее руку.

— Откуда вы все это знаете?

— Роксборо записал свою исповедь за несколько дней до смерти. Он знал, что женщина, которую он замуровал, переживет его на много столетий, и, как мне кажется, он также знал, что рано или поздно кто-то найдет ее. Так что эта исповедь была также предостережением тому бедненькому, несчастненькому мужчине, который наткнется на нее, чтобы он не вздумал ее трогать. «Похорони ее снова, — так он писал, я помню это прекрасно, — похорони ее снова в глубочайшей бездне, которую ты сможешь измыслить…»

— Где вы нашла его исповедь?

— В стене. В ту ночь я была одна. Я думаю, Целестина привела меня к ней, выхватывая из моей головы одни мысли и помещая на их место другие. Но она действовала слишком энергично. Мой мозг не выдержал. Со мной случился удар. Нашли меня только через три дня.

— Это ужасно…

— Мои страдания — ничто в сравнении с тем, что испытала она. Роксборо или его шпионы отыскали эту женщину в Лондоне. Он знал, что она обладает огромной силой. Может быть, ему это было известно даже лучше, чем ей самой, потому что он пишет в исповеди, что она сама себя не знала. Но она видела такое, что не открывалось ни одному человеку. Ее похитили из Пятого Доминиона, перенесли через всю Имаджику и доставили к Хапексамендиосу.

— Зачем?

— Вот здесь начинается самое интересное. Когда он спросил ее, она ответила, что в Пятый Доминион она вернулась беременной.

— Она забеременела от Бога?

— Так она сказала Роксборо.

— Может быть, она просто выдумала это, чтобы он не причинил ей вреда.

— Не думаю, что у него были такие намерения. Собственно говоря, мне кажется, что он влюбился в нее. Он написал в исповеди, что чувствует себя как его друг Годольфин. «Меня сломил женский глаз» — таковы были его слова.

«Странная фраза», — подумала Юдит, вспомнив вдруг о голубом глазе. О его взгляде, о его властности.

— Так вот, Годольфин умер, одержимый мыслями о какой-то своей любовнице, которую он любил и потерял. Он утверждал, что она погубила его. Видишь, мужчины всегда как невинные овечки. Жертвы женских происков. Я уверена, что Роксборо убедил себя, что замуровывание Целестины — это акт любви. Способ навсегда удержать ее при себе.

— А что случилось с ребенком? — сказала Юдит.

— Может быть, она сама нам об этом скажет? — ответила Клара.

— Стало быть, мы должны ее освободить.

— Ты права.

— Вы не знаете, как это сделать?

— Пока нет, — сказала Клара. — Пока ты не появилась, я уж совсем было впала в отчаяние. Но вдвоем мы найдем способ ее спасти.

Время шло, и Юдит забеспокоилась о том, как бы ее долгое отсутствие не обратило на себя внимание, так что план действий они набросали в самых общих чертах. Было очевидно, что следующим их шагом должно стать дальнейшее обследование Башни, на этот раз — по предложению Клары — под покровом ночи.

— Сегодня же, — сказала она.

— Нет, это слишком скоро. Дайте мне день, чтобы я могла придумать повод для ночного отсутствия.

— А кто твой сторожевой пес? — осведомилась Клара.

— Просто мужчина.

— Ревнивый?

— Иногда.

— Ну что ж, Целестина уже долго ждет, пока ее освободят. Может подождать и еще двадцать четыре часа. Но прошу, не больше. Жить мне осталось не так много.

Юдит взяла Клару за руку. Это был их первый телесный контакт, не считая того момента, когда женщина прикоснулась ледяными пальцами к щеке Юдит.

— Вы не умрете, — сказала она.

— Умру-умру. Это не так уж и трудно. Но перед смертью я хочу увидеть лицо Целестины.