– Театральный реквизит.

(Каковой реквизит и завез вечером Кате для возврата в костюмерную.

– Пригодилось?

– Вполне.

– Хороший спектакль сыграли?

– Надеюсь,

– Зрители оценили?

– Увы – как всегда: сплошные действующие лица и никаких аплодисментов.

– А вы жаждете аплодисментов?

– Все гении тщеславны, – скромно признался Звягин.

Отзавтракав, он кинул ногу на ногу и сощурился:

– Главное всегда – детали, – поучающе поведал. – Смазка дверных петель, чтоб не скрипнули. Не забыть снять штору с окна, чтоб фонарик дал пятно света на стене. Не забыть вынуть ключ, чтоб можно было открыть снаружи.

– А что было самое, ну самое трудное? – сгорала от любопытства дочь.

– Во-первых, чтоб он не забыл точно выдержать условленное время. Во-вторых, чтобы к этому времени все было готово. В-третьих, не было уверенности, что он ничего не перепутает, и что она выкурит эту сигарету.

– А что за сигареты? Я видела, как ты их чем-то заряжал!

– Много будешь знать – скоро состаришься. А это девушкам не идет.

Стану я тебе объяснять отличия наркотиков группы ЛСД, хмыкнул он про себя.

– А если б у него что-нибудь не вышло?

– Тогда повесил бы на дверь снаружи клочок бумажки.

– Ну, а если бы все равно что-то лопнуло?

– Понятия не имею, – лениво протянул Звягин. – Получилось бы в следующий раз что-то другое. Хотя, – добавил раздумчиво, – хорошая организация – залог успеха.

– Знаешь, что плохо в твоих историях? – разомкнула наконец уста жена.

– Да? Не знаю.

– Что они напоминают анекдот про джентльмена и лягушку.

– Он приличный? – благонравно осведомилась дочь.

– Пока не для тебя.

– Согласна на салонный вариант. Или ты как учительница предпочитаешь, чтобы я выслушивала похабные истории от подруг, а между мною и родителями выросла стена отчуждения?

– Красиво излагает, – признал Звягин.

– Хорошо. Джентльмен вышел на прогулку в сад и увидел на аллее лягушку. Она сказала ему; сэр, возьмите меня на руки. Он был джентльмен, он не мог ни в чем отказать даме, даже если это была лягушка: и он взял ее на руки. Она сказала: сэр, а теперь отнесите меня в вашу спальню. Он был джентльмен… и так далее. Короче, в самый неподходящий момент лягушка превратилась в обольстительную девушку, а в спальню зашла жена джентльмена, – и всю свою жизнь она не могла поверить этой простой и правдивой истории.

– Очень жизненно, – согласилась дочка.

– Абсолютно правдоподобно, – подтвердил Звягин.

– А что будет с ними дальше? – спросила жена.

– А мне какое дело? – спросил Звягин. – Хоть бы раз удержалась от этого вопроса. Я не собес. Мавр сделал свое дело, мавр может вымыть тело, Я в душ. Горячая вода идет сегодня, надеюсь?

– Твои истории даже рассказать никому нельзя – не поверят, до того неправдоподобны.

– А правдоподобные истории неинтересны. И вообще мой любимый герой барон Мюнхгаузен. Кстати о баронах. Помнишь, я спрашивал тебя, почему фон Рихтгофена прозвали красным бароном? Так вот, это не имело никакого отношения к его убеждениям и политическим пристрастиям, равно как и к цвету кожи, разумеется. Просто «альбатрос» – истребитель, на котором летал этот знаменитейший из асов первой мировой войны, был красного цвета; чтоб издали видели и боялись.

– Ас – означает туз, – сообщила дочка, гордясь познаниями.

– Верно, на фюзеляже туз и малевали. А почему в картах туз главнее короля и что это означает? Вот именно. Асы – это боги из рода Одина, верховного бога норманов. Разили с небес. Интересно, следует ли из этого, что карточная терминология имеет скандинавское происхождение?

– В чем смысл жизни?

– Для этого надо сначала ответить: во-первых, – что такое жизнь вообще, в масштабах Вселенной; во-вторых, – что такое жизнь человеческая, в частности; в-третьих, – что такое смысл; в-четвертых, – почему его надо искать.

Разговор этот происходил при обстоятельствах, не совсем для того подходящих: ночной берег, мартовское полнолуние, луч поисковой фары реанимобиля «скорой помощи».

…Сознание спящих в комнате отдыха фиксировало трансляцию, не давая сигнала проснуться, когда команды к ним не относились, – реагируя лишь на номер своей машины и фамилию своего врача.

– Десять тридцать два! Доктор Звягин, на выезд. Утопление.

Сели на койках, словно включенные, как и не спали.

– Утопление – поедем быстренько, – ровно сказал Звягин, выходя в коридор. – Возьми термос с чаем, Гриша.

История была довольно глупая, как и все подобные истории.

Милицейский патруль, проходя ночью по набережной, услышал сильный всплеск и бултыхание. Бросившись к решетке, увидели в лунном свете расходящиеся круги и голову, раз-другой показавшуюся на черной зеркальной поверхности, где дробились редкие золотые змейки фонарей.

Проклиная раззяву, один – хороший пловец – в миг содрал с себя форму и прыгнул в обжигающую ледяную воду. Ему удалось почти сразу поймать тонущего за одежду и подтащить к гранитному спуску. Второй по рации сообщил о происшествии, и уже дежурный в центре вызвал к ним «скорую».

Когда звягинская бригада прибыла на место, приходящий в себя утопленник трясся и вяло отплевывался мазутистой водой, а его спаситель, одевшись, махал руками и делал приседания, чтобы согреться.

– Что ты искал в реке, ныряльщик? – ободряюще спросил Звягин, таща с Гришей к машине парня, с которого лили ручьи.

И в ответ получил вопрос о смысле жизни, каковой вопрос и разложил невозмутимо на составные части.

– Вразумительно, – просипел спасенный. – Обстоятельно.

– Мало тебя родитель в детстве порол, – неожиданным мужицким говорком пробасил юный милиционер, влезая следом в салон – посидеть в тепле.

– Хлебни чаю и посиди пока рядом с водителем, – выпроводил его Звягин.

– Кордиамин сделаем? – спросил Гриша, кидая в угол мокрое тряпье. – Как тебя зовут, Ихтиандр? – Надел иглу на шприц.

– Матвей… – Парень проливал чай на курчавую юношескую бородку. Тонкие ребра ходили под голубой пупырчатой кожей.

Звягин раскрыл раскисший студенческий билет: третий курс философского факультета.

– Как ты сверзился в воду, философ?

– В-ва-ва-ва, – простучал зубами философ. Его вдруг заколотила крупная дрожь. – Оступился…

– Ой ли? Что, головушка не выдержала мудрости веков? – съязвил Гриша. – Охладиться решил? Отдохнуть?