поразительно напоминает хрущевские совнархозы 1957 года [Aron 2000: 76] (Арон отмечает эту параллель с Хрущевым); 5) оба сразу же обвинили в неудачах местных чиновников и немедленно потребовали их увольнения [Aron 2000: 83; Breslauer 1982, chs. 3, 6].

44

Действительно, каждый из них носил (и изнашивал) один-единственный костюм на протяжении всей учебы в вузах, которые оба окончили в 1955 году. Но Горбачев рос в лучших материальных условиях, чем Ельцин. Ставропольский край входит в состав плодородного Черноземья. Уральский регион, где вырос Ельцин, был гораздо беднее. Кроме того, поскольку семья Горбачева жила в деревне, а дедушка его был председателем колхоза, с продуктами у них дела обстояли лучше, чем у Ельциных. Показательно это или нет, но если посмотреть на фотографии Ельцина – подростка и студента Уральского политехнического института, то видно, что он был высоким, но худым как палка. Напротив, у Горбачева на снимках, сделанных в студенческие годы, уже пухлое круглое лицо; заметен контраст между его ранними фотографиями и фото свадьбы с Раисой Максимовной [Sheehy 1990]. Фотографии Ельцина приведены в последней автобиографии Ельцина [Ельцин 2000]. Я благодарен Илье Винковецкому за то, что он обратил мое внимание на этот контраст.

45

Ср. [Brown 1996: 45–46] и [Aron 2000: 64–69,75-76].

46

Бывшие советники и соратники Ельцина пишут: «Строитель по профессии, он искал проекты, которые могли дать ощутимые и, возможно, быстрые результаты. Его мало интересовали теория или абстрактные дискуссии на общие темы» [Батурин и др. 2001: 803].

47

Я впервые выдвинул это предположение относительно 1985 года в [Breslauer 1994: 280]; оно также приводится в [Hough 1997: 15]. См. также [Hollander 2000].

48

Неплохие примеры таких настроений у людей, которые станут ведущими членами горбачевского Политбюро либо главными помощниками генсека, см. в [Черняев 1993: 10–13, 27–29, 31–32, 55–56, 62–63; Рыжков 1992: 42; Рыжков 1995: 42–46; Ligachev 1993: 15–16, 35]. Они проявляют общее отчуждение от брежневского наследия, хотя специфические моменты отчуждения у них разные, как и их эмоциональные реакции. Черняев, например, подчеркивает испытанные им стыд и унижение, Рыжков делает акцент на своем сильном недовольстве блокированием брежневской администрацией экономических реформ, Лигачев – на неодобрении коррупции среди кадров.

49

Анализ опубликованных обсуждений альтернатив см. в [Valkenier 1983; Hough 1986; Griffiths 1984; Evangelista 1999].

50

Джерри Хаф тоже использует, хотя и вскользь, понятия «пуритане» и «технократы» [Hough 1997].

51

Рыжков также одобрительно отзывается о некоторых из этих черт андроповской внешней политики [Рыжков 1995: 50].

52

См. колонку Душко Додера в «Вашингтон пост» (17 марта 1985 года). Хаф утверждает, что это замечание, приписываемое Громыко, могло быть просто слухом [Hough 1997: 77].

53

Контент-анализ выступлений и опубликованных статей региональных партийных функционеров РСФСР в 1976–1981 годах показал, что постсталинское поколение чиновников делится на тех, кто практически не был заинтересован в переменах (даже еще менее, чем их коллеги из старшего поколения чиновников), и тех, кто был гораздо более требователен и нетерпелив в своей риторике, чем остальные. По этой шкале Горбачев, как и Ельцин, хоть и относился к последней группе, но находился в этой группе в самом низу; в частности, риторика Горбачева была требовательной по содержанию, но совсем не нетерпеливой по стилю. Он ничем не выделялся [Breslauer 1984]. По другим показателям, таким как инновации, внедренные в Ставрополье, или его сдержанная поддержка децентрализованной звеньевой системы в советском сельском хозяйстве в конце 1970-х годов [Brown 1996: 45–46], Горбачев производил впечатление экспериментатора, но не рьяного бунтаря, что согласуется с моим контент-анализом его выступлений. Об опубликованных требованиях Ельцина к центру в бытность его партийным руководителем в Свердловске см. [Aron 2000, ch. 3].

54

Хаф утверждает, что торжественная речь Горбачева от 22 апреля 1983 года, произнесенная в годовщину со дня рождения Ленина, шла вразрез с генеральной линией, поскольку представляла «несомненное одобрение ленинской новой экономической политики (НЭП) и сопровождалась его мыслями о том, что следует более внимательно учитывать объективные законы экономики… [и] умело использовать товарно-денежные отношения» [Hough 1997: 73–74]. Однако в то время генеральным секретарем был Андропов, и эта речь вполне соответствовала предложениям, содержащимся в публичных обращениях генсека. Это, безусловно, способствовало бы закладке основ для выстроенных по образцу китайских или венгерских реформ программ, которые, как говорят, в то время рассматривал Андропов [Hough 1997: 96–97].

55

Рыжков пишет, что только в 1987 году понял, насколько различаются его и горбачевские взгляды по экономическим вопросам [Рыжков 1995: 200].

56

Это выступление включено в сборник избранных речей и статей Горбачева [Горбачев 1987–1990, 75-108] и далее цитируется по данному изданию.

57

Хрущев в своей секретной речи не только раскритиковал Сталина; в своем опубликованном в «Правде» выступлении на XX съезде КПСС он подверг критике «бюрократизм» советского общества и призвал к лобовой атаке на него (Правда. 1956. 15 февр.).

58

Об андроповской модели в этом аспекте см. [Кпх 1984].

59

Такая точка зрения на лидерство изложена в [Young 1991, esp. 288]. См. также [Burns 1978] о «транзакционном лидерстве».

60

Примечательно, что в двух разборах политики Горбачева, где он рассматривается скорее как властолюбец, нежели принципиальный человек, эта речь полностью проигнорирована: [Mikheyev 1992; D’Agostino 1998]. Напротив, три автора, рассматривающих Горбачева как уже к 1984 году сложившегося, убежденного радикального реформатора, придают значение этой речи как свидетельству об уже имеющихся или предвестнику будущих убеждений Горбачева [Brown 1996: 78ff.; Hough 1997: 74; English 2000:199]. Я рассматриваю эту речь как показатель стратегии Горбачева по укреплению авторитета, какими бы ни были в то время его внутренние убеждения. Подход, основанный на укреплении авторитета, рассматривает публичные заявления как упражнения в управлении политическим имиджем и в политической коммуникации, хотя он также предполагает, что лидеры становятся заложниками той политической идентичности, которую они публично для себя определяют.

61

The New York Times. 1984. December 23.