Ида продолжает раскачивать маятник над Энгельсфорсом, от района, где живет Макс, и дальше к центру.

— Попытайся проверить школу, — вдруг говорит Анна-Карин.

Ида переносит маятник туда, где расположена школа. Украшение тут же начинает крутиться по часовой стрелке широкими кругами.

— Она там.

— А Макс с ней? — спрашивает Николаус.

— Я не уверена, что смогу распознать его энергию.

— Попытайся, — просит Мину.

— Попробуй думать про него. Ты же знаешь его лучше всех, — едко говорит Ида.

— Я тоже буду думать про него, — добавляет Анна-Карин.

Мину крепко зажмуривается и думает про Макса. Пытается представить его перед собой. Видит его лицо, которое всего пару дней назад значило для нее так много. Тогда он был светом ее жизни. Теперь он — тьма.

«Ты же знаешь его лучше всех».

Нет, думает Мину. Наоборот. Я оказалась самой обманутой.

— Я нашла его, — говорит Ида, и Мину открывает глаза.

Лицо Иды блестит от пота. Она опускает цепочку.

— Он тоже в школе.

57

Николаус останавливает машину на парковке за школой и выключает двигатель. Обогреватель, жужжавший у ног Мину, медленно затихает, замирают дворники.

Снова пошел снег. Пушистые снежинки медленно кружатся, заметая улицы.

Мину смотрит на возвышающийся перед ними силуэт Энгельсфорской гимназии. Желтый свет нескольких фонарей выстилает школьный двор. Черные, слепые квадраты окон. Но тому, кто внутри, прекрасно видно все.

Они были вынуждены заехать сюда. Выбор невелик: эта парковка или так же хорошо освещенный двор с лицевой стороны школы. Спрятаться здесь невозможно.

Кто-то стучит по стеклу машины, и Мину вздрагивает.

Это Ванесса.

Она распахивает дверь, в салон врывается холодный воздух.

— Линнея в столовой, — говорит она. — Я уловила ее энергию. Она жива.

Ванесса все время нервно оглядывается на здание школы.

Николаус вытаскивает большую связку ключей и протягивает ее Ванессе.

— Этот ключ от служебного входа со стороны кухни. Там есть коридор, ведущий в столовую.

— А Макс с ней? — спрашивает Мину.

— Не знаю. Я не смогла почувствовать его.

— Извините, конечно, но кто-нибудь из вас вообще подумал о том, что это может быть ловушка? — спрашивает Ида.

Мину смотрит в зеркало на Иду. И злится на себя, что даже не подумала про ловушку. Все ее мысли были о том, как спасти Линнею.

— Вспомните про случай с дедушкой Анны-Карин в коровнике, — продолжает Ида.

— Может, и так, — говорит Анна-Карин. — Но у нас нет выбора. Мы должны пойти на риск.

Вид у Иды не слишком радостный, однако она не протестует.

— План прежний? — спрашивает Ванесса.

— Да, — отвечает Мину.

Она оборачивается, чтобы посмотреть на Анну-Карин, — та кивает.

* * *

Есть столько всего, что Анна-Карин могла бы сказать Николаусу, за что хотела бы поблагодарить его. Но времени нет.

Мину выходит из машины и складывает переднее сиденье. Ида карабкается наружу, но Анна-Карин медлит и встречается с Николаусом взглядом.

— Я бы хотел сопровождать вас, — говорит он.

— Кто-то должен оставаться снаружи, — отвечает Анна-Карин.

— Я буду молиться за вас.

Они бегут через парковку. Школа упирается в ночное небо, как будто вырастая у Анны-Карин на глазах. Она пытается не думать о том, как беззащитны они сейчас на открытой местности.

Девочки взбираются на пандус. Вот служебный вход в школу. Ванесса достает связку ключей.

— Подождите, — говорит Ида.

Она стоит, засунув руки в карманы, и смотрит на свои сапоги.

— Если я погибну, а вы выживете… В конюшне есть конь по кличке Троя. Может кто-то из вас за ним присмотреть?

— Я могу, — отвечает Анна-Карин.

Ида кивает, не глядя на нее.

— О'кей, — говорит Ванесса, исчезая у них на глазах. — Пошли внутрь.

* * *

Ванесса толкает дверь, которая открывается неожиданно легко и бесшумно. Настил под ногами ведет прямо в темноту.

Анна-Карин достает свой телефон и включает фонарик.

— Выключи, — шепчет Мину. — Мы не знаем, что там, внутри.

Ванесса берет Анну-Карин за руку, и они образуют цепочку. Первой идет Ванесса, последней — Ида.

Ида закрывает за собой дверь. И их окутывает такая плотная темнота, какой Ванесса не видела за всю свою жизнь.

Все четверо стоят, не шелохнувшись, и слушают.

Слышно только их дыхание и слабое жужжание вентиляции.

Ванесса осторожно начинает двигаться вперед, держа Анну-Карин за руку и скользя на ощупь другой рукой по шершавой стене.

Она не осмеливается снова проверять, жива ли Линнея. Все силы уходят на то, чтобы оставаться невидимой. И на то, чтобы не поддаваться панике.

Ванесса чувствует себя слепой, хотя идет с открытыми глазами. Невозможно определить, насколько далеко они зашли и где сейчас находятся.

Все тело напряжено до предела и готово реагировать на малейший звук. Скоро Ванесса уже не понимает — то ли у нее звенит в ушах, то ли раздается гудение вентиляции. Ей кажется, будто она различает в этом звуке шепот:

Ванесса…

Голос вдруг делается отчетливым. И каким-то внутренним чутьем Ванесса понимает, что он принадлежит Линнее.

Ванесса…

Голос звучит испуганно, жалобно. Но она жива. Линнея жива.

Ванесса ускоряет темп, чувствует, что Анна-Карин и остальные еле успевают за ней, но она уже не обращает на них внимания.

Чем дальше они заходят в глубь школы, тем сложнее ей оставаться невидимой. Действие, которое обычно дается ей так легко, сейчас натыкается на какое-то постороннее сопротивление.

Рука Ванессы упирается в угол, и она останавливается, на ощупь определяя, что перед ней. Пальцы нащупывают гладкую поверхность. Дверь? Она находит ручку, осторожно нажимает на нее. Дверь, конечно же, заперта. Приходится идти на риск. Ванесса шепотом просит Анну-Карин зажечь фонарик на телефоне.

В свете мобильника Ванесса достает связку ключей и один за другим пробует их. В тишине ключи бряцают и звенят невыносимо громко.

Пожалуйста… пожалуйста, помоги мне…

В голосе звучит отчаяние и боль. Рука Ванессы дрожит, но вот наконец находится ключ, подходящий к замку. Замок открывается одним щелчком. Анна-Карин выключает фонарик на телефоне прежде, чем Ванесса приоткрывает дверь.