Рыжая вовкулачиха испуганно сжалась перед старшим братом, орущим во всю свою прославленную глотку.

– Муфта облезлая! Мозги – что у землеройки!..

Барон тактично отвернулся, не желая быть свидетелем воспитательного процесса. Кош был зол не на шутку, и Конрад его прекрасно понимал. Впрочем, Герману подобная родственная головомойка еще предстоит: пусть только очнется!

От Чуриха к Чуме спешила целая процессия. Впереди, расплескивая башмаками жидкую грязь, грузной рысцой трусили два близнеца-крепыша, в одинаковых кафтанах и мешковатых штанах. Злостные некроты? Ничуть не похожи, но кто еще мог явиться по зову гроссмейстера? За близнецами гуськом шагали нагие люди с носилками. «Где они так быстро собрали столько носилок? – подивился барон. – Или чурихцам не впервой транспортировать раненых?»

«Не впервой. Только не раненых…» – злорадно ответил внутренний голос.

Приглядевшись, барон обнаружил, что голые спасатели тоже, мягко говоря… не совсем живые. Открытие трудно было отнести к разряду приятных; и дождь сразу показался куда холоднее.

Повинуясь командам, услужливые мертвецы сновали по полю боя, укладывая квесторов на носилки. Лю рычал, норовя кинуться на близнецов-колдунов или цапнуть за лодыжку ближайшего покойника, но окрики Марии Форзац укрощали нрав пса. Один из чурихской обслуги показался Конраду до странности похожим на стряпчего Фернана Тэрца. Барон невольно протер глаза, но мертвец куда-то сгинул, и фон Шмуц махнул рукой.

Этот крючкотвор скоро сниться начнет…

– Мы воспользуемся вашим фургоном, господин барон! Вон та женщина не желает, чтобы ее сына несли дрейгуры.

– Фургон в вашем распоряжении! – Конрад вспомнил о багаже, брошенном на вершине холма. – Заодно прихватим личные вещи. Вы не выделите грузчиков?

Сидя на крыльце, Конрад вспомнил исполнительных «грузчиков» и улыбнулся. Будет, о чем рассказать коллегам по возвращении! А кое-кому из нерадивых ликторов поставим дрейгуров в пример. Пусть чешут в затылках, пока обер-квизитор не подал начальству рапорт с просьбой о внедрении достижений некромантуры…

Овал Небес сверкал над головой.

Сейчас он ничем не напоминал ту серую рвань, что сочилась дождем над озабоченными живыми, стонущими ранеными и хлопочущими мертвыми.

* * *

После дождя внезапно потеплело.

Одуряющий запах мокрых криптомерий кружил голову. Трехгранные шильца хвои, изогнутые на манер крохотных серпов, в изобилии лежали на земле. Дикие сливы сгибались под тяжестью плодов, напоминая женщин на сносях; под ними в испуге колыхались метелки седого мисканта. Мелкие хризантемы прятались в зарослях бузины, словно опасаясь, что поздние гости кинутся делать из них хризантемовые куклы для осеннего «фарса Имен» или оборвут листья на салат. Вооружась малярной кистью, густо смоченной в серебряном молоке, луна белила тропинки, стараясь не пропустить ни единой темной полоски, замазать каждую с тщательностью, достойной лучшего применения. Идти по таким светлым путям, постепенно спускаясь вниз, к влажному и зябкому дыханию Титикурамбы, было чуточку страшновато. Не надо иметь аттестат мага высшей квалификации, чтобы помнить, куда ведут белоснежные чудо-дороги, мощеные плиткой благих намерений, и что ждет идущих в конце, где холодно, тихо и очень глубоко.

Анри куталась в войлочную бурку, каких на складе кадавральни нашлась уйма, старалась не думать, для кого эти бурки запасались, и понимала, что ее легенда трещит по швам.

Квесторы рано или поздно должны были оказаться в Чурихе. Захваченные некромантами или приехав доброй волей, тоскуя в подземельях или встреченные хлебом-солью, в кандалах или на свободе – в любом случае, вигилла бы не растерялась. Но свалка на перекрестке, а в особенности внезапное явление отряда Конрада, путали все планы. Во время отправки раненых умница-барон избегал Анри, стараясь не выдать их более близкого, чем декларировалось вслух, знакомства; Фернан Тэрц ловко выкрутился, избежав столкновения с фон Шмуцем, но…

Не стоит возлагать особые надежды на вечное расположение удачи.

Гросс наблюдателен.

А облик добродушного старца, гуляки и сибарита, обманчив. В любую секунду гроссмейстер способен обратиться в клювастого ворона-гиганта или в иное ходячее бедствие. Точно так же неизвестно, во что превратится симпатия Эфраима Клофелинга, истинная или ложная, когда он выяснит, как его одурачили. С благими намерениями? – да, но про эту брусчатку вигилла вспоминала минутой раньше. В сложившейся ситуации Чурих окажется вне обвинений и упреков, чист пред законом и короной, но обидчивость и злопамятность – качества, сопутствующие великим магам чаще, чем это предписывает клятва Аз-Зилайля…

– Бурный выдался денек, – вмешался гроссмейстер.

И добавил с намеком, словно проник в самую сердцевину опасений Анри:

– Клянусь мудрым Аз-Зилайлем, я снова чувствую себя молодым. Стычки, неожиданности, подозрения, незваные гости, случайные союзники… Ночные прогулки под луной, бок-о-бок с прекрасной дамой. Молчание, в котором прячется уйма вопросов – незаданных, но жгучих, как перец. О-о, где вы, мои золотые годы?! Вы, голубушка, разумеется, терзаетесь догадками: зачем юные сорвиголовы оказались в опасной близости к Чуриху, коварному и ужасному? Я прав?

– Нет, ваше чернокнижие, – Анри решила поддержать тон беседы. Ирония позволяла в случае провала списать ложь на шутку. Но лучше обойтись правдой, отмеряемой, будто лечебный яд, в строго предписанных дозах. – Вы слишком обрадовались моему профилю мантиссы, и забыли о главном: я – вигилла Тихого Трибунала. Нас учат делать выводы из полученных сведений. Даже из самых скудных и разрозненных. Уверена, квесторы ехали к вам в связи с последними чурихскими экспериментами. Засада не входила в их планы: рыцарям Утренней Зари, светлым идеалистам, и в голову не пришло бы нарушить «Завет», перенеся квест за пределы Майората. Теперь моя очередь интересоваться: я права?

Гроссмейстер расхохотался.

Плечи бурки, высоко поднятые и загнутые кверху острыми углами, делали его похожим на Ангела Детства, который является скверным мальчишкам и гадким девчонкам раз в год, отбирая подарки и наставляя на путь добродетели. Сорвав колосок мисканта, Эфраим растер его между пальцами и с наслаждением вдохнул терпкий аромат. Лицо старика, все в складках и морщинах, было на редкость безмятежно. Луна не спешила ткнуть кистью в эту рельефную маску, выбелив ее наподобие лица площадного фигляра, и Анри разделяла осторожность ночного светила.

– Вы умница, сударыня. Вижу, вы чудесно осведомлены о правилах квеста и принципах Ордена Зари.

Анри прикусила язычок.

Но гросс не стал развивать успех, допытываясь, отчего бы это вигилле изучать «Завет» рыцарского ордена, наибессмысленнейшего из всех существующих под небесами. Он вздохнул и продолжил с безыскусной прямотой:

– Я обещал нашим дурачкам содействие. Добровольцам надо приплачивать, а тут сами объявились, сами предложили… Я спрашивал: откуда они в курсе новейших изысканий? – молчат, как воды в рот набрали. На собрании Номочка отсоветовала мне проявлять чрезмерное любопытство. Надо пользоваться благосклонностью судьбы: если добыча сама идет в руки… м-м… Простите, милочка, сравнение вышло неудачным. Вы, чего доброго, опять заподозрите меня в людоедстве и плясках на костях. Тем не менее, я до сих пор в растерянности: из каких тайников квесторы добыли сведенья о теневой трансплантации? Пытался разузнать – тщетно…