— Какое «садиться»? Уходить надо! — прокричал вместо него второй пилот. — Сейчас так рванет!

В то же мгновение первый пилот, словно бы опомнившись, начал уводить свою машину в сторону океана. А еще через минуту нал тем местом, где они только что пролетали, взметнулось вверх пламя. Взрыв оказался настолько мощным, что самолет качнуло, как на крутой океанской волне.

— Послушайте, а может, дисколет уже подобрал этого германца? — первым опомнился бортмеханик. — И напрасно мы тут волновались.

— В таком случае, ему повезло, — ответил первый лейтенант.

— Это вы так считаете, — парировала Фройнштаг. — А парню придется объяснять, каким ветром занесло его в эту часть Антарктиды. И предстать перед военным трибуналом.

Пилоты вежливо и поминально помолчали. Они прекрасно понимали, что германец оказался здесь из-за женщины, в которую влюбился, ни разу в жизни не видя ее, но понимали и то, что подобные обстоятельства ни один военный трибунал мира во внимание не принимает. Поэтому, погиб этот обер-лейтенант, или оказался на дисколете, — в любом случае судьба его остается незавидной. И все трое парней, словно по команде, перевели взгляды на виновницу этой трагедии, признавая при этом, что из-за такой блондинки-арийки стоило рискнуть.

— И все же давайте спустимся пониже и еще раз пройдемся над местом катастрофы, — предложила Фройнштаг, умоляюще глядя на командира.

— Если через минуту ничего из арсенала этого германца не рванет, — объяснил капитан, — так мы и сделаем.

Взрыва не последовало, но прежде чем осторожничавший командир заложил очередной вираж и пошел на спуск, Лилия заметила в узком проходе между двумя огромными валунами копошащуюся черную фигурку. Поскольку никакого животного в такой отдаленности от побережья океана быть не могло, то сомнений не оставалось: пилот успел покинуть самолет до того, как он загорелся.

Вопрос теперь заключался в том, заметили ли его с борта дисколета. И если заметили, то почему не спасают, или хотя бы не сообщили им, спасателям? Фройнштаг хорошо помнила, что там, над авианосцем, они без особого труда выходили на связь и с командованием эскадры, и со всей командой авианосца.

Тронув пилота за плечо, Лилия молча указала ему на валуны, представавшие теперь слева по борту, и приложила палец к губам.

— Диск, — едва слышно произнесла она. — Прослушивание. Нужно упредить.

Она не сомневалась, что германский летчик не желал, Чтобы первыми его обнаружили дисколетчики. Но понимала и то, что при желании, астронавты могут перехватить его.

— Полное молчание на борту, — тотчас же отдал команду пилот по внутренней связи.

Выпустив лыжи, капитан попытался учесть ошибку германского пилота, тем не менее, его «Спасатель» чуть было не врезался в тот же валун, в который недавно врезался бортом штурмовик.

Окончательно Серид остановил машину лишь после того, как сумел развернуть ее носом ко «взлетной полосе».

* * *

Фройнштаг первой спустилась по трапу и увидела, что пилот все еще прячется за острым склоном валуна, точнее, под выступом-карнизом, под которым его не могли заметить с дисколета.

— Вы понимаете, что, своим бегством создали всем нам массу проблем? — еще издали спросила Фройнштаг, направляясь к обер-лейтенанту.

— Понимаю, гауптштурмфюрер, — без особого покаяния в голосе произнес Ридберг, пытаясь ослепить при этом германку белизной своих крепких зубов.

— Вы ранены, нуждаетесь в помощи?

— Мелкая ссадина на лбу. Это — когда спешно покидал самолет.

— Шрамы, как известно, украшают мужчин.

Она вдруг вспомнила, как впервые молвила эту банальную фразу в присутствии «разукрашенного» шрамами Отто Скорцени.

«Никогда и никого они не украшали, — холодно парировал тогда обер-диверсант рейха, — поскольку призваны не украшать, а уродовать мужчину во имя устрашения противника».

И тогда Фройнштаг лихо съязвила: «Не знаю, кого из своих противников вы собирались таким вот, — повела своим точеным подбородком в сторону его шрамов, — образом устрашать, но что потрудились они над вашим личиком от души — это очевидно».

Скорцени снисходительно взглянул на нее с высоты своего гигантского роста и осенил тем, что Лилия называла про себя «роковой ухмылкой Квазимодо».

«Единственное неудобство: эти шрамы жутко демаскируют меня. Правильно заметил когда-то адмирал Канарис, что в разведчики или диверсанты с такими шрамами могут подаваться только законченные дилетанты или нерасстрелянные безумцы».

«И в обоих случаях оказался прав, разве не так?» — рисково сострила тогда Лилия, чувствуя, как все больше подпадает под влияние этого парня.

— Думаю, что до шрама дело не дойдет, — молвил тем временем обер-лейтенант Ридберг, мгновенно развеяв всю романтику ее «рыцарских воспоминаний».

Фройнштаг не бралась определять его возраст, но могла поклясться, что вряд ли ему перевалило хотя бы за двадцать два.

— И что вас подвигло на столь сомнительный подвиг, мой юный викинг?

Прежде чем ответить, пилот удивленно осмотрел представшую перед ним женскую фигурку в белом, прекрасно скроенном полушубке и с пышными, распушенными волосами. Парень был не из тех, кто робеет перед женщинами, но именно его открытость позволяла Лилии определить, что красота ее превзошла все ожидания ледового романтика или антарктического ловеласа, — это уж как воспринимать его поступок.

— Вас интересует правда, или предпочитаете слышать официальное объяснение? — все еще продолжал улыбаться обер-лейтенант, только теперь решившись выйти из своего укрытия.

По всей вероятности, этот карниз спас ему жизнь, поскольку часть фюзеляжа зависла прямо на вершине этой мини-скалы, а вокруг нее валялись осколки снарядов и даже несколько уцелевших патронов крупнокалиберного пулемета.

Они встретились взглядами, и Фройнштаг поняла, что требовать от него правды не имело смысла, она была увековечена классической готикой рыцарских романов на его добродушном лице.

— С правд ой, как мне кажется, вам явно не повезло. — Хотите сказать, что в мужском обществе ее не воспримут как достаточно серьезную? — только теперь он наконец оторвал взгляд от снизошедшей откуда-то из благословенных любовью небес женщины и перевел его на стойку морских пехотинцев, цепочной выстроившихся между самолетом и валуном.

— В армейском обществе, обер-лейтенант, в армейском — вот о чем вы забыли, когда, сломя голову, бросались в погоню за нашей эскадрой. Кстати, куда девался ваш ведомый?

— Подался на базу, сославшись на неисправность в топливной системе, в которой у него действительно возникали проблемы.

— То есть он знал о ваших намерениях?

— Догадывался. Если бы речь шла не о женщине, он бы не допустил моего бегства. Скорее расстрелял бы меня прямо в воздухе.