руководивший морским ведомством во времена Директории и Консульства, сформулировал задачи флота весьма по-революционному: «Пренебрегая, сознательно и по расчету, искусными эволюциями, наши моряки найдут, быть может, более приличным и полезным стараться сваливаться с противником на абордаж в таких схватках, в которых француз всегда был победителем, и таким образом удивить Европу новыми доблестными подвигами».

Чуть позже Наполеон выразился еще лаконичнее: «Англичане сильно присмиреют, когда Франция будет иметь одного или двух адмиралов, желающих умереть».

«Раз Его Величество думает, что от морского офицера для успешного прохождения службы не требуется ничего, кроме смелости и решительности, то мне ничего не остается более желать», – только и смог ответить на это командующий французским флотом адмирал Вильнев. Памятуя о дальнейшей судьбе этого злосчастного флотоводца, невозможно не вспомнить другую фразу, произнесенную почти полтора века спустя адмиралом Редером, но звучащую весьма сходно: «Германский флот не сможет сделать больше, чем просто показать, что он знает, как умереть отважно».

Таким образом, отсутствие активных (не говоря уже об успешности) морских операций приводило к постепенной деградации флота. Упадку флота способствовала и жесткая блокада континентального побережья, установленная Англией. Британские крейсеры стерегли выходы из всех основных портов Франции. Они не только препятствовали каботажному плаванию, но и не давали французам ни малейшего шанса скрытно вывести свой флот в море. Последнее тоже в немалой степени способствовало бездействию французских военно-морских сил, к тому же имевших серьезные затруднения со снабжением.

«Снабжение военных портов даже французскими же продуктами производилось тогда главным образом при посредстве судов прибрежного плавания, и портам этим постоянно приходилось терпеть затруднения, доводившие их иногда до полной несостоятельности, от неутомимых в своем старании неприятельских судов, напоминающих своей деятельностью рассказы об испанских гверильясах в их предприятиях против обозов и коммуникационных линий французских армий в Пиренейскую войну» (А.Т. Мэхэн. «Влияние морской силы на Французскую революцию и Империю»).

Впрочем, у английского флота тоже имелись свои проблемы. На сухопутном театре войска союзников терпели поражения за поражением, и невозможность как-то повлиять на события сама по себе воспринималась чувствительной пощечиной британскому самолюбию. Тем временем могущественный флот Великобритании занимался рутинными делами – проводкой караванов, действиями против остатков французских сил в колониях и патрулированием вдоль французского побережья. Моряки были принуждены безучастно наблюдать далеко не вдохновляющий ход событий на материке, не имея возможности встретиться с противником в генеральном бою что тоже серьезно подрывало их веру в собственные силы.

После отставки адмирала Хоу от командования флотом Канала, новым командиром был назначен адмирал Бридпорт. Его главная квартира располагалась в Спитхэде, где, как правило, находилась в зимнее время основная часть британского флота. В течение всей зимы в море действовала лишь приблизительно четвертая его часть – то есть семь-восемь линейных кораблей и несколько фрегатов. Эти суда вели крейсерство к западу от острова Уэссап и у входа в Английский канал, периодически возвращаясь в Спитхэд для замены. Остальная часть флота находилась в базе в высокой степени готовности, и по получении известия о выходе французских главных сил должна была двигаться им навстречу.

Составленный генералом Гошем план Ирландской операции предусматривал использование минимального числа кораблей. Вызвано это было суровой необходимостью – в Бресте элементарно не хватало продовольствия и предметов снабжения, а команды многих боевых судов были укомплектованы не полностью. Первоначально французское руководство серьезно надеялось на прибытие подкреплений из других мест – в первую очередь из Средиземного моря.

Главной надеждой был командующий Средиземноморской эскадрой адмирал Вильнев. В Тулоне у него имелось пять линейных кораблей, в октябре 1796 года сюда прибыли еще двадцать шесть испанских кораблей. Кроме того, из Северной Америки должна была прийти эскадра контр-адмирала Ришери, состоявшая из шести линейных кораблей и трех фрегатов[132].

Увы, на ожидание этих сил было потрачено драгоценное время, реальное же подкрепление оказалась ничтожным. Первоначально выход экспедиции был назначен на октябрь, затем его пришлось перенести на 1 ноября, но к этому сроку подкрепление еще не прибыло, да и корабли в Бресте оказались не готовы. Лишь 5 ноября из Иль-д’Экса (порт близ Рошфора) пришло известие о прибытии сюда пяти линейных кораблей долгожданной эскадры Ришери. Однако в Брест эти суда, ослабленные долгим плаванием, смогли выйти лишь 8 декабря. 11 декабря они прибыли в порт назначения, и только здесь выяснилось, что ожидание было абсолютно напрасным – корабли находились в таком плохом состоянии, что лишь два из них были способны снова выйти в море.

Отряд Вильнева тоже сильно задержался в Тулоне и вышел оттуда лишь 1 декабря 1796 года. Но 6 декабря испанские корабли под командованием адмирала Лангара отделились от своих союзников и ушли в Картахену[133]. 10 декабря французская эскадра на виду у британского флота благополучно миновала Гибралтар, причем корабли английского адмирала Джервиса так и не смогли ее догнать из-за очень свежего восточного ветра.

Всего в распоряжении генерала Гоша имелось (не считая эскадры Ришери) 15 линейных кораблей, 13 фрегатов и 14 вспомогательных судов. На этот флот должно было погрузиться около 18 тысяч солдат. Суда загружались «под завязку» – на каждый линейный корабль было принято по шестьсот десантников, вместе с командой это давало до тысячи трехсот человек. На фрегат сажалось несколько меньше – по две с половиной сотни солдат. Кроме того, на судах экспедиции находилось 41 160 мушкетов для вооружения ирландских повстанцев после высадки.

Естественно, что боеспособность эскадры от этого значительно снизилась. В сущности, теперь она представляла собой караван вооруженных транспортных судов, единственной задачей которых было незаметно для противника пересечь трехсотмильное водное пространство и высадить своих пассажиров на побережье Ирландии. Декабрьские шторма, с одной стороны, затрудняли выполнение этой задачи, но с другой – повышали шанс незаметно проскочить мимо англичан. Увы, существовал и третий фактор, в итоге оказавший фатальное влияние на судьбу всей экспедиции, – отсутствие энтузиазма у высших флотских офицеров, не веривших в успешный исход предприятия. Вилларе Жуаез, командовавший флотом в Бресте, считал, что зимняя погода и господство англичан на море дают экспедиции слишком мало шансов на успех. По его мнению, гораздо больший эффект могла дать отправка сильной эскадры в составе восьми линейных кораблей в Восточные моря и Ост-Индию. Это позволяло достигнуть в районе Индийского океана локального превосходства над англичанами и создать здесь серьезную угрозу британским колониям.

В конечном счете морской министр Трюге предложил компромиссный вариант: послать эскадру в Индию после ее возвращения из Ирландии. На это Вилларе Жуаез высказал резонное опасение, что после Ирландии французские корабли будут находиться в таком состоянии, что уже