Панарх вопросительно посмотрел на него, и Падраик ответил ему прямым взглядом.

– (Добровольная) (смерть) (и слова) (их) (родного языка). – Адмирал кивнул, отвергая молчаливый протест Геласаара) и обвел взглядом всех узников. – (Ваша) (свобода) (вознаградит) (меня). (Смерть) – (желанное) (избавление). – Он снова закашлялся – хрипло, надрывно.

Панарх медленно кивнул.

Больше говорить было не о чем.

«САМЕДИ»

Эммет Быстрорук, ввалившись на мостик, обвел всех грозным взглядом. К его удивлению и некоторому удовлетворению, никто не ответил на вызов – даже Моб, вопреки своей натуре, отвела глаза.

Этот самый карушна не такая уж плохая штука в конце концов. В свое время он совершил ошибку, набрав себе крутую команду в расчете на большой куш. Свою выгоду он получил, но команда оказалась чересчур уж крутой, а избавиться от нее не представлялось возможности. Но должарианцы оказались покруче.

Он засмеялся, наслаждаясь унижением подчиненных, и сел за командный пульт. Этот урок стоил ему недешево – но, может быть, теперь, если они переживут этот рейс, он сумеет с ними справиться и займет достойное место в иерархии нового рифтерского флота. А если нет, то после этого рейса он сможет набрать себе другой экипаж, который будет его слушаться.

Моб привлекла к себе его внимание, дернувшись, словно от боли. Ее татуированное тело представляло собой сплошную ссадину. В своем клане Драко на Рифтхавене она получит повышение за этот бой и единственная извлечет пользу из своего любопытства к должарским обрядам. Ей еще повезло.

Капитан скорчил гримасу, вспомнив, как Хестика нашли со сломанной шеей и позвоночником в коридоре около должарской половины, а одного механика, изуродованного почти до неузнаваемости, затолкали под пульт в кормовой рекреации. Сандайвер же лежит в койке лицом к стене и говорить то ли не хочет, то ли не может. Быстрорук улыбнулся. Жаль, что он не успел поставить имиджеры, где надо. Но тут на главном экране вспыхнула надпись, от которой его веселость мигом испарилась:

ГОТОВНОСТЬ МИНУС 23.08.40.

Геенна. Знакомое напряжение снова овладело им. Хорошо хоть этот говнюк Анарис и его слизняк-бори не лезут к нему с указаниями насчет подхода. Он сделает это четко: двадцать световых минут вверх и остановка над четвертой планетой.

Четко. Как бы не так. Быстрорук подавил горький смех. После той передачи по гиперсвязи панархисты, наверное, тоже в курсе и не иначе как уже послали в систему Геенны парочку крейсеров.

Люк позади зашипел, и вошел Моррийон.

Что ему тут надо? Бори всегда избегал мостика. Еще одно свидетельство перестановки сил после должарской трахательной кампании? Он-то сам в ней участвовал или нет? Капитан посмотрел на Тат – на ней синяков не было. Может, Моррийон поимел кого-то из ее братьев?

Но бори уже подошел к капитану, прервав его размышления. Несмотря на свое физическое уродство, Моррийон вел себя так, будто мостик и все, что тут есть, принадлежит ему.

– Капитан, господин Анарис имеет для вас инструкции относительно подхода к Геенне.

Быстрорук вспылил и хотел приказать бори покинуть мостик, но тот продолжал как ни в чем не бывало, и слова застряли у капитана в горле:

– Нам стало известно, что система Геенны охраняется гиперболической гиперпространственной аномалией протяженностью около тридцати световых минут, и она уничтожает каждый корабль, который к ней приближается, будь то в скачке или в режиме гравитации. Безопасный подход возможен исключительно в плоскости эклиптики.

Первой реакцией Быстрорука было недоверие.

– Это еще что за фокусы? – рявкнул он.

– Похоже, что как раз благодаря этим фокусам панархистам и удавалось защищать планету от вторжения в течение нескольких веков.

Ноющий голос был смертельно серьезен. Быстрорука замутило, когда он поймал полный ужаса взгляд Лассы, заменившей Хестика у пульта навигатора. Она тоже поняла значение слов Моррийона.

«Мы могли бы вляпаться на десять светоминут в зону уничтожения».

Бори, видя замешательство капитана, улыбнулся ехидно.

– Поэтому вам предписывается выйти из скачка за тридцать пять светоминут до Узла и подойти к четвертой планете в плоскости эклиптики на гравидвигателе, пользуясь скачковыми системами лишь в чрезвычайном случае. Вы меня поняли?

Что-то из сказанного Моррийоном дразнило память Быстрорука, но бурлящее нутро и довольная рожа бори мешали ему сосредоточиться. Капитан чувствовал страх, охвативший всех на мостике.

Он это нарочно, засранец скрюченный.

– Это все, что вы можете мне сказать? – осведомился Быстрорук, стараясь хоть немного сохранить лицо.

– Это все, что вам следует знать. Или мне, быть может, передать господину Анарису, что вы недовольны его приказом? – Моррийон повернулся с подчеркнутым безразличием и вышел.

После краткого, вызванного шоком молчания команда разразилась руганью и испуганными возгласами – шум мешал Быстроруку сообразить, что же показалось ему таким важным в словах Моррийона.

– А ну, заткнитесь! – заорал он наконец. – Чего раскудахтались, Шиидрины дети? Слизняку только того и надо.

Шум прекратился.

– Ласса, перепрограммируй выход за тридцать пять минут. – С новым приливом злобы он увидел, что она уже это делает – не дождавшись его приказа! Завязать бы ей ноги узлом и закончить то, чего должарианцы не доделали.

Ага, Узел. Вот оно, это слово. Оно и остановило его внимание, но почему?

Наверное, он говорил что-то слух, потому что Ласса подняла голову.

– Любите голоигры, капитан? – спросила она заискивающе, старясь исправить свою оплошность.

– Голоигры? – Ответ был где-то рядом, но никак ему не давался.

– Ну да. Есть такая классная боевая ситуация, называется «Узел». Ее во Флотской Академии проходят...

– Узел! – выкрикнул он. – Ах ты зараза! – Его поразило и слово, – которое он знал не по игре, а по блоку информации из МинерваНета, приобретенному по случаю, – и потрясающе умный замысел панархистов: оставить тайну Геенны у всех на виду и тем обеспечить ее сохранность в течение семисот лет.

– Геенна – это и есть Узел, – дрожащим от изумления голосом выговорил он. – Точно. – Быстрорук застучал по клавишам. Мелькание образов на главном экране, показывающее, что идет поиск, остановилось на изображении красной гиперболы с голубовато-белым солнцем в середине.

– Это он, – сказала Ласса. – Я в это часто играла. Проблема в том, что Узел нестабилен. – Она осеклась и переменилась в лице. – Ничего не выйдет. Это еще хуже, чем задеть радиус во время скачка.

– Заткнись, ты, обормотка, – рявкнула вдруг Моб. – Это в твоей сраной игре так.