Он снова склонился к ее шее. Аглая не ожидала яркой вспышки боли. Она вскрикнула, глотая ртом воздух. Он опять укусил ее!

— Что ты… делаешь?..

Пульсация от укуса растеклась по всему телу, оседая внизу живота.

Дамазы втягивал в рот прокушенную кожу. Сначала жадно сосал, а потом зализал горящую огнем рану.

Оторвавшись от ее шеи, прошептал:

— Ставлю на тебе свою метку.

— Зачем?

Он уже укусил ее два раза. И кажется, это было важно. Для оборотней. Но ведь она человек.

— Это значит, что ты моя. Под моей защитой. Никто не смеет к тебе прикасаться. А если кто-то посягнет на тебя, то будет убит.

Он говорил медленно, как будто человеческая речь давалась ему с трудом. Язык заплетался, и Дамазы казался опьяневшим. Аглая не понимала из-за чего он такой, но сейчас он выглядел безумно притягательным. Слишком легко было представить, что это она на него так действует. Что это из-за нее он пьян и едва может говорить.

Но она не хотела обманываться. Действительность обрушилась ледяным водопадом.

Аглая поднесла руку к лицу и потрогала щеки:

— Перья исчезли?

Дамазы несколько секунд пьяно смотрел на нее. Наконец его взгляд сфокусировался. Чернота начала сужаться до размеров зрачка.

— Да.

Аглая попробовала вывернуться из объятий Дамазы, но не смотря на свое состояние он держал ее крепко.

— Я должна идти.

— Что? — Его брови гневно сошлись в одну линию.

— Скоро новое испытание.

Когти Дамазы до кровавых отметин впились в ее талию. Аглая вскрикнула, но он даже не подумал ослабить хватку.

— Я же сказал: тебе теперь не нужно участвовать в Отборе. Ты — моя Невеста.

Он постепенно приходил в себя, становясь тем мужчиной, которого она знала, — упрямым и деспотичным.

— Я не могу быть твоей Невестой, потому что я не княжна. — Как будто от постоянных повторений это может стать правдой.

Но на самом деле Аглая желала услышать, что не в титуле дело.

— Мне не нужна княжна. — Он сгреб ее волосы в кулак и притянул к себе. Аглая не ожидала крепкого, как тиски объятия.

Но Дамазы прижимал ее к себе с такой силой, что кости едва не трещали.

Аглая не смогла противиться этим объятиям. В его руках она чувствовала себя на своем месте. Она даже готова была бороться с другими за это место! Все было правильно. Его сильные руки, твердая горячая грудь, быстрый стук сердца прямо под ее щекой. Он был огромной, высеченной из камня крепостью. Но крепостью живой. Той, за стенами которой можно спрятаться, и никакая беда тебя никогда не найдет. Просто побоится сунуться к такому противнику.

Помимо воли Аглая обняла Дамазы в ответ. Обвила руками его талию и крепко прижалась. Его грудь завибрировала от бархатистого утробного урчания. Такого она прежде не слышала от него.

Заставив себя отстраниться, Аглая прошептала в мощную грудь:

— Не думай, что я тебя простила. Все по-прежнему. Ты — палач. А я — ведьма, которую ты хочешь убить.

Дамазы посмотрел на нее сверху вниз. Суровое выражение, грозно сведенные брови, опасный блеск глаз.

— Ты — моя ведьма. И будешь делать то, что я скажу.

Он скривился, словно ему было больно или неприятно говорить. Слова на лице исказились, превращаясь в жуткие письмена.

— Твое прощение мне не нужно. — Он обманчиво ласково погладил ее по скуле. — Только тебе выбирать: обижаться на меня всю жизнь или… — Он собственническим жестом сжал ее грудь, от чего успокоившееся было возбуждение вспыхнуло с новой силой. — …принять то, что я могу дать.

Аглая ударила Дамазы по руке. Попыталась влепить пощечину, но он легко перехватил ее запястья и снова уложил на стол.

— Почему ты так упорно мне сопротивляешься? — Он рассматривал ее как незнакомую диковину. Будто она была загадкой, которую он тщетно силился разгадать. — Ты возбуждена. Я чувствую аромат. И твое сердце стучит невероятно быстро. Ты хочешь быть моей. Твое тело хочет принадлежать мне.

Аглая дергалась и вырывалась, но он крепко прижимал ее к шершавой столешнице. От горящего жадного взгляда кожа покрылась мурашками. Аглая испытала странное желание: выставить себя ему напоказ. Чтобы видел ее всю. Но не мог прикоснуться. Чертов дикарь! Она уже не знала, что придумать. Еще пару секунд назад была уверена, что разгадала его и сможет легко приручить. Но Дамазы опять стал принцем, которому дела нет до чувств других.

Чувства… Конечно! Аглая перестала вырываться. Стараясь сохранить холодное выражение лица, она пожала плечами. Грудь приподнялась, и Дамазы послушно перевел на нее взгляд. Он смотрел так, будто впервые видел. Завороженно и с восхищением.

На нее так никогда не смотрели. Захотелось, чтобы этот момент длился вечно.

— Если тебе все равно, что я чувствую, значит, я не твоя элльлеле. — Что-то заставило ее мстительно улыбнуться и произнести: — Я действительно тебя приворожила. А ты, глупый, не можешь понять как.

Лицо Дамазы потемнело и исказилось от злости. На шее явственно обозначился кадык, на щеках заходили желваки.

— И ты тут, со мной, а можешь быть с той, которая предназначена тебе Луной. Хочешь я расскажу, какая она?

Дамазы едва ли не до хруста сжал ее запястья. Аглая поморщилась от боли, но упорно продолжила улыбаться.

— Она милая. Нет, даже красивая. Нежная, хрупкая. Невинная. Ты ведь именно этого желал? Так вот она краснеет от мимолетного мужского взгляда. Тут же опускает голову и отводит глаза. А когда ее кто-то нечаянно касается рукой, она едва ли не падает в обморок. Конечно же, она ненавидит ведьм. Пожалуй, она бы сама их всех казнила, ведь она желает избавить королевство от скверны и этих ужасных женщин. Она не смеет сказать лишнего слова в мужском присутствии. Милая послушная девушка. Знаешь, что будет, когда она тебя увидит? Наверное, она упадет в обморок. Конечно же от восхищения, что на нее обратил внимание сам Катонский палач. Когда ты попытаешься ее поцеловать, она снова лишится чувств. Ведь ты будешь первым мужчиной, который осмелится на это.

— Заткни-и-ись. — Дамазы навис над ней. Его горячее дыхание овевало кожу щек и искусанную шею.

В наигранном удивлении Аглая подняла брови:

— А что такое? Тебе не нравится? Идеальная невеста Волчьего сына. Такой она должна быть? Будете вместе вешать ведьм. А после очередной казни отправитесь в постельку, где ты сможешь сколько угодно унижать ее. Для нее это станет лучшей демонстрацией любви.

Дамазы отпустил ее руку и зажал ладонью рот.

— Молчи, а иначе получишь костер, которого так желаешь.

Он смотрел на нее со странным выражением. Такого Аглая прежде не замечала. Глубоко в глазах затаились боль и нежность.