— Ты сегодня, чудо как хороша.

— Спасибо! — Вернула ее же натянуто-вежливым тоном. — И ты.

Зачем она это делает? Зачем, выворачивается наизнанку, желая уверить всех в «нормальности» их отношений?

На деле же, все обстояло иначе. Совершенно иначе!

Продолжила Покровская, после незначительной паузы, гораздо тише. Едва различимо. Теперь, ее речи предназначались только Лере:

— Жаль! Сглупила я. Недооценила тебя.

— Твои проблемы.

— Разумеется.

Секунду спустя, в руке коллеги тоже оказался бокал с шампанским. А сама она, видимо созрела для тоста. Только произнесла его почти шепотом, и опять же, персонально для нее:

— Выпьем, дорогая моя, за женщин…Германа! Бывших. И, конечно же, будущих.

Ах, ты ж…

Нет тех слов, которыми возможно было бы описать нестерпимое, почти примитивное желание, схватить девушку за волосы, и хорошенько приложить лицом к ближайшей стене. А потом, поводить по жесткой поверхности, подобно тряпке по моющим обоям, прикладывая максимальные усилия.

Он мой! Мой!

От накатившей ярости, задрожали пальцы. Дабы не выдать своего состояния, крепче сжала в ладони тонкую ножку фужера.

— Изволь, милая! — Припечатала таким же высокомерным взглядом. — За меня! Настоящую, и…единственную.

Не дожидаясь ее колких реплик, опрокинула в себя все содержимое стакана. Тут же, вручила девушке опустевшее стекло, подобно официантке. И пока та, не веря в происходящее, взирала на нее с разинутым от возмущения ртом, обратилась к своему непосредственному руководству:

— Станислав Юрьевич, Вы сегодня танцуете?

Девушка звонко смеялась над любой более — менее стоящей шуткой, вопреки творившемуся в душе хаосу. Превозмогая собственный гнев, и игнорируя пробудившиеся в отношении одной особы, маниакальные наклонности. Впрочем, желание, расцарапать кое-кому личико, тоже сдерживала. Как? Просто, веселилась.

Да, через силу, но становилось легче. Разум прояснялся.

И танцевала. Много. С различными партнерами, большинство из которых видела в первый и последний раз. Ноги уже устали, сделавшись свинцовыми, и простреливали стопы тупой ноющей болью. Однако Лера продолжала настырно кружиться в руках очередного кавалера. В данный момент, даже суровый, с легким прищуром, взгляд Германа, призывающий к смирению, указом не был.

Он, определенно ее накажет. Имеет все основания. Но, позже.

А сейчас…сейчас, она боялась. Слишком боялась остановиться. Предпочитала ноги в кровь стереть, лишь бы не слушать более «нежнейших» речей Алины, от которых заводилась с полуоборота. Соответственно, закатывать при всем честном народе скандал, который непременно отразился бы на репутации их компании, тоже не хотелось. Потому улыбка и не сползала с лица Леры, держась точно приклеенная. В какой-то момент музыкальная композиция завершилась, и очередной мужчина поцеловал ее руку, тем самым поблагодарив за танец. Девушка же поспешила обмахнуть себя ладошками.

Душно! Как же душно.

Признаться, идея передохнуть пару минут, нравилась ей все больше. Только вот решительный шаг по направлению к выходу сделать не удалось. В самый последний момент, кто-то резко схватил за локоть, удерживая на месте. Да и стиснул его столь сильно, словно намеревался, как минимум, раздробить своими клешнями кость. В ту секунду, каждым волоском своей кожи прочувствовала, мощнейшую волну безграничной ненависти и злобы, исходящей от вторгшегося в ее личное пространство человека.

Зашипев от боли, резко развернулась, намереваясь отвесить приличную пощечину наглецу, и…застыла подобно статуе, не в силах справиться с первичным шоком. Занесенная для удара рука, безвольной плетью повисла вдоль туловища — внезапно онемела.

Крик! Безмолвный крик израненного сердца, так и не слетел с губ. Никто не увидел, как оно вновь, брызнуло кровью, все еще не сумев до конца исцелиться. Как выплюнуло стягивающие его железные скобы, закрепленные самим временем, для скорейшего заживления.

Время лечит? Черта с два! От этой боли нет спасения! Из-за нее по-прежнему хочется выть, вцепившись в собственные волосы, от бессилия…

— Со мной потанцуй, красавица, — прошелестел мужчина, сочась ядом, — раз никому не отказываешь!

Кровь отхлынула с лица, делая Леру бледнее больничной простыни. Сердце же, обезумев, нещадно таранило грудную клетку своими мощными простреливающими ударами. Ни живая — ни мертвая, прибывая на грани обморока, с ужасом осознала — становится нечем дышать! Не хватает воздуха. Катастрофически. Легкие отказываются втягивать спасительный кислород, и все тут!

Нет! Нет. Только, не он. ТОЛЬКО. НЕ. ОН!

— Повзрослела. — Продолжал, разглядывая все с тем же призрением. — Похорошела. Окончательно расцвела!

Кто бы мог подумать, что однажды судьба, вновь столкнет их лбами? После всего…

Колотило. Боже, как же ее трясло сейчас! И не понятно, от чего больше. От ненависти к этому ублюдку, или воспоминаний, так нагло и настойчиво терзающих сознание. Ногти до крови впились в кожу ладоней, да только боли физической Лера не чувствовала. Увязла в душевных муках, без надежды на спасение.

Голосовые связки, и те совершенно не слушались, будто не ей принадлежали. Однако собрав всю волю в кулак, сфокусировала взгляд на лице «собеседника». Приложив немалые усилия, прокаркала чужим старушечьим голосом:

— Неужели, земля все еще Вас носит, Марк Георгиевич?

— Как видишь!

Коротко, но емко.

— Жаль…я-то думала, — голос дрогнул, — Вы давно уже, сквозь нее провалились! В самое пекло!

— Не дерзи! — Свободной рукой, бывший босс притянул к себе за талию, как только заиграла новая музыкальная композиция. — Двигайся, не стой столбом! Или, предпочитаешь публично выяснить отношения, и привлечь тем самым лишнее внимание к «ИнвестСтройТрест»?

С*ка! Знал, на что давить.

Конечно, Лера не хотела, чтобы по ее вине компанию сняли с тендера. Станислав Юрьевич не заслуживал подобного удара. А Герман, и вовсе, вложил в этот проект душу. Работал на износ, несколько месяцев!

Лишь ради него, неуклюже переминалась с ноги на ногу, имитируя некое подобие танца, а не накинулась на Кожаева с кулаками, и вполне заслуженными оскорблениями.

Только ради него!

Чем крепче Марк сжимал в объятиях ее дрожащее тельце, тем сильнее становились рвотные позывы. В горле ком. Желудок вот-вот вывернется наизнанку.

Отвращение. Сильнее него, ничего в тот миг не существовало.

Сейчас Валерия была беспомощна, и прекрасно это понимала. Как котенок, в ведре с водой. Ни дать, ни взять.