— Перспективы французского восстания, которое, как я понимаю, Уинстон, является ключевым элементом?

— С одной стороны, мы категорически не готовы. Особенно в плане вооружения и организации повстанческих батальонов и рот, а не мелких диверсионных групп. С другой — обстановка накалена настолько, что всё может вот-вот вспыхнуть само. Гуннские зверства в южной Франции делают патриотами даже тех, кто прежде был лоялен к немцам. Дошло до того, что население массово бежит на север, где соблюдалась хотя бы видимость законности — там основная масса промышленности, работающей на военную машину рейха, и немцы не заинтересованы дезорганизовывать жизнь и там. Однако же теперь и в северной Франции германская политика сводится к тому: все должны работать на войну, никаких праздношатающихся и незанятых, таких мобилизуют в «трудовые батальоны», держат на казарменном положении, фактически как заключенных, вдали от дома и семей, и могут послать эти «батальоны» туда, где требуется рабочая сила — даже на заводы в самой Германии, или строить укрепления на Одере или Атлантическом побережье. Пока этим охвачено далеко не всё население, но боюсь, что еще два-три месяца — и некого будет поднимать на восстание, все нелояльные окажутся за колючкой. А этот проклятый де Голль посмел устраниться, сделав главную ставку не на французское Сопротивление, а на формируемую на русской территории армию! Рассматривая свои структуры во Франции исключительно как силы разведки и диверсий при будущем вторжении! И людей для своей «армии» он всерьез намерен набирать на нашей территории!

— Могу предположить, сколько среди этих людей наших агентов — будучи хорошо знаком с джентльменами из УСО и МИ-6. И также предполагаю, что эти джентльмены, с вашей подачи, рассматривали и самый радикальный вариант? Как говорят русские: нет человека — нет проблемы.

— Вот только сделать это на территории СССР трудновато. И у этого мерзавца хватает ума не возвращаться в Англию, а посылать свои указания через эмиссаров.

— Ну, тогда, Уинстон, могу предложить, если не пускают в дверь, войти через окно. В Берлине могут наплевать на наш ультиматум, но не в Риме и не в Анкаре. Пусть периферийная стратегия послужит нам еще раз. Причем тут мы однозначно можем рассчитывать на помощь и поддержку янки, поскольку прервем очень нежелательную и для них связь Японии с Еврорейхом.

— Потребуется много времени на переброску вокруг Африки значительного числа наших войск.

— А они и не нужны там, чтобы начать. При переходе турок и итальянцев на нашу сторону, логично потребовать от них первого взноса, разоружения германских частей на подконтрольной территории — весь Ближний Восток, Египет, Ливия. Флот Еврорейха зализывает раны, а Роммель вряд ли появится в Африке в третий раз, особенно если попадет в лапы русского медведя. И конечно, мы не должны брать на себя по отношению к туркам и итальянцам никаких обязательств.

— Заманчиво. Всю грязную и кровавую работу за нас делают другие, а мы появляемся на сцене, чтобы лишь вступить во владение нашей собственностью. Египет, Ливия, Алжир, Тунис, Марокко — и Мальта, Сицилия, Италия. И юг Франции — жаль, что не успеем на Балканы. Хотя, может быть, гунны продержатся в Греции до нашего прихода?

— Но, Уинстон, надо действовать быстро. Пока русский каток давит Европу с востока, мы должны успеть войти с юга. И конечно же, быть наготове на севере — чтобы, когда рейх начнет рушиться, быстро войти и взять под контроль Францию, Бельгию, Голландию. Действия на юге ни в коей мере не отменяют операции по высадке в Па-де-Кале или Нормандии. Считаю, что у нас достаточно для этого сил — и мы можем рассчитывать на США.

— Два, три месяца. Надеюсь, русские еще не начнут наступление на Берлин.

— Есть еще вариант. Войти в Средиземное море не с востока, или не только оттуда — но и с запада. Из той информации, что вы мне дали, следует, что Франко уже проклинает тот день, когда связался с Еврорейхом. И если удастся перетянуть его на нашу сторону, пообещав в будущем простить ему тот урон, что нанес он Британской империи… Мы сразу получим то, что не удалось в Португалии кузенам. Впрочем, падение Гибралтара откроет нам и путь в Алжир, Тунис, Ливию, Египет.

— Нет. Франко — это осторожный старый лис и к тому же боится сейчас открыто рвать с рейхом. Причем отчасти он прав — если Роммель еще во Франции, то мы рискуем получить еще один Лиссабон, размером с весь Пиренейский полуостров. Или еще один фронт с неясными перспективами. Может, Египет и дальше — но там точно нет бронедивизий Пустынного Лиса. А с немногочисленными охранными подразделениями, уверен, справятся и турки, имея двадцатикратный перевес.

— Ну и последнее. Что происходит в Африке? Вождь Авеколо — это наша креатура или нет? Если наша — то какой болван додумался дать ему идею «высшей черной расы»? Неужели непонятно, что наведя террор в итальянских тылах, он не остановится и у нас?

— Бэзил, заявляю со всей ответственностью, что мы не имели к этой фигуре ни малейшего отношения! Как нам удалось установить, он был командиром «туземной роты» в итальянской армии, но что-то не поделил с начальством. Теперь он сам по себе, имея под рукой две или три тысячи таких же дезертиров, контролирует территорию размером в половину Голландии, на которой убивает всех белых, утверждая, что «Христос сказал, что мучения — это высшая благодать, а какая раса больше страдала, чем черная?» Поскольку сначала он бесчинствовал в итальянской зоне, то пользовался некоей нашей благосклонностью — но не более того. Как только у нас дойдут руки, мы его уничтожим — ну а пока пусть гуляет, всё равно белых людей в его досягаемости — я про мирное население говорю — практически не осталось.

— Что ж, пусть так. Но не запускайте — чувствую, что этот нарыв еще доставит нам кучу проблем. Когда придется возвращать колонии под свою руку.

— Вернем, куда они денутся? Слава господу, русских там рядом нет, и коммунисты еще не завелись, в отличие, например, от французского Индокитая! Ну, а бунт рабов — это бунт и есть, беспощадный, но бессмысленный. Ведь усмирение кровожадных дикарей, которые заживо сдирали с пленников кожу, а белым женщинам вспарывали животы, это благое дело, тут и химией можно, как клопов — и никто не заикнется об «угнетении несчастных туземцев», даже если ту территорию после придется заново заселять!

— Вы всё же идеалист, мой друг. Пока Британия была первой державой — не посмели бы. Ну а ослабевшего, если на то будет кому-то выгода, обвинят даже в истреблении тараканов на собственной кухне. А после заявятся устанавливать свой порядок — вам напомнить, что было на острове Гаити? Это я к тому, что лечение и этого нарыва нельзя откладывать — пока кузены заняты с япошками и им не до Африки, мы должны навести там порядок, пусть даже гробовой. А после вести тех, кто уцелел и осознал пагубность своих заблуждений, к цивилизации и процветанию.

— Принято, Бэзил — но всё же это вопрос не сегодняшний. А пока уделим внимание трем направлениям: Турция с Италией, сюда примыкают Индия и Индийский океан; Испания — а вдруг всё же получится; и Франция — не отклоняясь от задуманного и быть готовыми немедленно вмешаться.