он созывает своих приятелей, и те, поймав соперника их друга, съедают его — как говорят провинциальные рецензенты — под шумные аплодисменты собравшихся.

Масса несообразностей русской и общеевропейской жизни не позволяет ввести этот веселый обычай у нас. Вряд ли у каждого из нас найдется хотя бы по жалкой кучке гимназических или университетских друзей, которые бы приняли участие в скромном завтраке из обидевшего вас человека, хотя бы он был искуснейшим образом приготовлен руками опытнейшего повара…

Другой ученый утверждает, что у всякого человека, помимо его интеллигентности, вместе с ревностью является чувство необходимости физического разрушения… Я лично знаю одну скучную и неприятную историю об одном борце, у которого сбежала жена, и что из этого вышло… Борец впал в такое бешенство, что сломал печку, опрокинул всю бархатную мебель и побил хозяина квартиры. Несмотря на такие радикальные меры, жена не вернулась; борца выгнали с квартиры; как мне передавали, на ревность это не повлияло.

В жизненном обиходе каждого человека всегда найдется несколько случаев борьбы с чужой или своей ревностью; кто не знает ряда таких печальных фактов, когда многие в порыве ревности бросали выгодные места государственной службы и шли в вагоновожатые, женились на дочерях своих кредиторов, меняли квартиры, безвозвратно кидали литературные работы и становились коллекционерами старых почтовых марок, стреляли в любимую женщину холостым зарядом и, отбыв необходимое наказание, умирали в занятиях спиритизмом… Но разве это меры борьбы с ревностью? Разве хоть одно из этих средств сможет заставить любимого человека крепче и сильнее полюбить вас?..

* * *

Вот, по моему мнению, каким образом каждый ревнивый человек сможет не только побороть свою ревность, но и достичь самых блестящих результатов…

Сегодня утром, зайдя за английской булавкой к жене, вы были обрадованы и слегка растроганы следующими находками, которые вряд ли смогут украсить и обогреть чью-нибудь одинокую, тихую жизнь: 1) записку на туалете, в которой черным по белому (вернее, зеленым по сиреневому) написано, что бедный страдающий и вечно любящий Пивков ждет сегодня вашу жену к шести часам у себя; 2) фотографическую карточку того же Пивкова с надписью на обороте («Люблю и обожаю. До гроба и надолго-надолго. Твой Мишик»); 3) букет цветов, перевязанный желтой лентой и с воткнутой в него визитной карточкой означенного Пивкова, и массу других вещей, непереносимых в обычной супружеской жизни.

Что бы сделал в вашем положении человек без логики, без твердой мужской выдержки?.. Он бросился бы к жене и, осыпая ее проклятьями, стал бы ломать о пол легко бьющиеся предметы роскоши и первой необходимости, топтать цветы г. Пивкова, сейчас же послал бы в аптеку за четвертью синильной кислоты, стал бы заряжать револьвер, которым в обычное, мирное время прислуга вколачивала гвозди для вновь приобретаемых стенных украшений, грозился бы подать жалобу во все учреждения провинции и столицы — словом, создал бы веселую, живую и яркую работу рук и языка, которая ни в коем случае не привела бы ни к каким результатам…

Разве сделали бы все это вы? Никогда…

* * *

— Милая, — задаете вы вопрос жене около шести вечера, — почему же ты не одеваешься?

— А зачем? — бледнея, догадывается жена. — Зачем это тебе?

— А, плутовка, — ласково шутите вы, — все вы такие… Обещалась, а сама и в ус не дует… Пивков, может быть, ждет, волнуется, а ты еще в домашней кофте… Нехорошо, милая, стыдно… Ты, слава Богу, из порядочной семьи… И отец такое положение занимал…

— Но, ты… ты… ошибаешься… Ты не смеешь… думать… Ты…

— Ну, будет, будет… А то ведь придется на извозчике ехать, торопиться будешь… Простудишься…

У жены на глазах слезы. Через пятнадцать минут она одета.

Внимательным, любящим взглядом окидываете вы ее и делаете несколько замечаний:

— Зеленое надела? С желтым бантом?.. Прекрасно, прекрасно… То есть где это у тебя вкус — не знаю… Идешь на свидание к человеку с университетским образованием, а одеваешься, как для мужика… Ей-Богу, скоро стыдно будет из-за тебя в обществе показаться. Тот же Пивков смеяться будет…

Подавленная, уходит жена. Ей незачем вас обманывать, не для чего рассказывать, что она уходит в театр, к подруге, к умирающей тетке. Весь вкус запретного свидания — тает… Поздно вечером она возвращается домой. Раньше, подъезжая к дому, она чувствовала себя мученицей, и это окружало любовь особым ореолом: вот она возвращается из объятий любимого, ласкового человека к нелюбимому, чуждому мужу, она — страдалица… Теперь вы разбиваете все это безжалостно и грубо…

— Вернулась? — встречаете вы ее в передней. — Уже? Не могла подольше остаться? Человек тебя ждал, истратился на чай, на пирожные, на апельсины, прислугу со двора отпустил, а ты фить-фить и улетела… Тебе и дела нет… Может быть, лежит он, сердечный, убивается… В комнате еще аромат духов любимой женщины, а ее самой — и след простыл… Ах, Пивков, Пивков, несчастный ты… Ты хоть, засыпая, вспомни его — все ему легче станет… Бесчувственная.

Нет выхода для бедной женщины: подавленная, ложится она в постель… Завтра — снова та же линия поведения. Часов в пять, когда она приготовится уйти из дома, — чем-то взволнованный, сердитый, вбегаете вы в ее комнату.

— Соня… Я прошу тебя прекратить эти безобразия раз навсегда…

Слабая надежда мелькает в сердце женщины. «Ага, — подумает она, — пришел устроить сцену; хорошо — я ему сейчас выпою, и как он меня мучил, и как не обращал внимания, и все-все…»

— Какие безобразия?.

— А вот какие… Посмотри-ка в окно — что это каплет?

— Ну, дождь…

— Дождь? Ага… Так, так. А скажи мне, пожалуйста, как, по-твоему, приятно сейчас Пивкову в Николаевском сквере под дождем тебя дожидаться?.. Костюм-то что, по-твоему, если он в рассрочку шит, так он уж и денег не стоит?.. А приятно это, когда тебе за шиворот вода течет?.. Чтобы больше этого не было: одевайся, на тебе на трамвай — поезжай сейчас же… Слышишь?..

* * *

Через несколько дней за вечерним чаем вы спросите:

— Сегодня которое? Двадцать восьмое?.. Ну, скажите, пожалуйста… Значит, ты четыре дня не была у Пивкова… Ты что, поссорилась, что ли, с ним? Нечего, нечего. Глупостей ему, наверное, наговорила? Изволь, одевайся и поезжай… Мало ли чего еще человек над собой ни сделает… Маша, дайте барыне пальто…

* * *

Еще через несколько дней вечером:

— Ты куда это? Со мной в театр?.. Ну, это, милая, уж того, свинство… Пивков пятую записку шлет, а ты не можешь собраться… Поезжай… как нет? Не поедешь?.. Соня, смотри, терплю-терплю, а ведь и до скандала