— Прибыть.

— Тогда… почему дети?

— Мы не всегда дети.

— Что это означает?

Его голова дергается, и он снова зевает. У Элспет складывается впечатление, что оно намекает: сама догадайся, стерва! Когда оно издает звук, похожий на смех, рот его открывается чуть шире, чем нужно бы. Есть что-то знакомое в том, как оно произносит слова. Элспет знает, как это устроено. Она видела съемку того, как камера фиксирует движения мышц лица Кендзи Янагида. Но в комнате нет никаких намеков на компьютер. И… разве для этого не требуется какой-то сигнал? Но ведь здесь сигнала нет, правильно? Для верности она еще раз проверяет свой телефон. Хотя Чийоко может управлять андроидом из другой комнаты.

— Чийоко? Это вы? Это ведь вы, да?

Грудь сурработа поднимается и опускается, затем замирает.

Элспет выбегает из комнаты, шлепая босыми ногами по татами. Она отодвигает дверь в пустую кухню, за которой видна крошечная ванная. В небольшом тазу плавают грязные матерчатые пеленки. Она пятится и открывает ширму в единственную оставшуюся комнату. Лежащий на полу сын Чийоко, который играет с грязной плюшевой зверушкой, смотрит на нее и смеется.

Она открывает входную дверь и видит стоящую на крыльце Чийоко, вокруг ее головы клубится сигаретный дым. Могла она подстроить это все здесь, пока Элспет рыскала по дому? Она в этом не уверена. Она натягивает ботинки и присоединяется к Чийоко на крыльце.

— Это были вы, Чийоко? Это вы разговаривали через андроида?

Чийоко гасит окурок о перила и прикуривает еще одну.

— Вы правда подумали, что это была я?

— Да. Нет. Я не знаю.

Морозный воздух не способствует ясности мыслей, и Элспет уже тошнит от всех этих разговоров загадками.

— О’кей… Если это были не вы, тогда кто они были — или есть? Трое, я имею в виду?

— Вы видели, кто Хиро.

— Я видела там только чертового андроида.

Она пожимает плечами.

— Каждая вещь имеет душу.

— Так, значит, вот что он такое? Душа?

— В каком-то смысле.

«Господи…»

— Вы не могли бы просто дать прямой ответ?

Еще одна улыбка, приводящая Элспет в бешенство.

— Задайте мне прямой вопрос.

— О’кей… Хиро — настоящий Хиро — говорил вам, почему Трое, кем бы там они ни были, пришли сюда и взяли себе тела этих детей?

— Зачем им нужны для этого какие-то причины или основания? Почему мы охотимся, когда не испытываем недостатка в еде? Почему мы убиваем друг друга из-за всяких пустяков? Почему вы думаете, что им нужна была какая-то более существенная мотивация, кроме как просто посмотреть, что из этого может получиться?

— Хиро намекнул, что они уже были здесь раньше. Это же я слышала и от дяди Джессики Крэддок.

Она снова пожимает плечами.

— Во всех религиях существуют свои пророчества насчет конца света.

— Ну и что? Какое это имеет отношение к тому, что Трое бывали здесь раньше?

Чийоко издает странный звук, что-то среднее между вздохом и фырканьем.

— Для журналистки вы очень плохо умеете додумывать до конца. А что, если они были здесь раньше, чтобы заронить семя?

Элспет вздрагивает.

— Исключено. Вы хотите сказать, что они прилетали сюда тысячи лет назад и создали весь этот мир просто для того, чтобы можно было потом вернуться и посмотреть, чем это закончилось? Безумие какое-то.

— Конечно.

Все, с Элспет довольно. Она устала буквально до мозга костей.

— И что теперь?

Чийоко зевает; у нее не хватает нескольких зубов. Она вытирает рот рукавом.

— Делайте свою работу. Вы ведь журналистка. Вы нашли то, что искали. Возвращайтесь и расскажите всем, что видели. Напишите статью.

— Вы действительно полагаете, что мне кто-то поверит, когда я скажу, что разговаривала к каким-то чертовым андроидом, в которого… вселилась душа одного из Троих?

— Люди поверят в то, во что хотят верить.

— А если они на самом деле поверят… Тогда они подумают… Они скажут…

— Они скажут, что Хиро — бог.

— А он бог?

Чийоко пожимает плечами.

— Шиката га наи, — отвечает она. — Какая разница?

Она гасит окурок о перила и заходит в дом.

Элспет еще несколько минут стоит в шоке, а затем, не видя других вариантов, застегивает куртку и уходит.

Памэла Мэй Доналд лежит на боку, глядя на мальчика, который мечется вместе с другими среди деревьев.

— Помоги мне, — хрипит она.

Она шарит в поисках своего телефона. Он должен быть где-то в ее поясной сумке, она в этом уверена. «Давай, давай, давай…» Ее пальцы нащупывают его, она почти берет его… «Он совсем близко, ты можешь это…» Но она, похоже, не полностью… С ее пальцами что-то не так. Они не работают, они онемели, они мертвы и больше ей не принадлежат.

— Снуки, — шепчет она, а может быть, ей только кажется, что она произносит это вслух.

Как бы там ни было, это единственное слово, которое приходит ей на ум, прежде чем она умирает.

Мальчик приближается к ней, на цыпочках переступая через корни деревьев и обломки самолета. Он смотрит сверху вниз на тело Памэлы Мэй Доналд. Она умерла. Испустила дух, прежде чем успела набрать сообщение. Он разочарован, но такое случалось и раньше. В любом случае, эта игра начинает ему надоедать. Они все надоедают. Не важно. Все всегда заканчивается одинаково.

Он приседает на корточки и обхватывает руками колени. Его бьет озноб. Уже можно различить гул приближающихся спасательных вертолетов. Ему всегда очень нравится, как его поднимают лебедкой на борт вертолета.

Но в следующий раз он сделает все по-другому. И, похоже, он уже знает, как именно.