Мне даже показалось, что Саукарон был несколько разочарован моей сговорчивостью и понятливостью. Затем он мне выдал десять толстых монет странного золота с зеленоватым оттенком, покрытых сложной насечкой, и сообщил, что это весьма значительная сумма.

– Ты теперь не только мой родич, – родичем я был объявлен немедленно после признаний в том, что своей мощной рукой покарал покусившегося на жизнь и здоровье Саугрима, который, как выяснилось, в местной иерархии занимал не самое последнее место, скорее наоборот, – но и компаньон. А поскольку жаждешь ты в Замок Шарм'Ат попасть, то не должно тебе выглядеть, как бродяга.

Обидно, понимаешь. Все это время я считал себя этаким щеголем, и тут какой-то шахтер именует меня бичом.

Обижался я недолго. Ровно до тех пор, пока не понял, что Саукарон имел в виду, говоря «как должно». Правда, бич.

Не специалист я в шикарностях. Дома как-то костюмами обходился. Ну цацки золотые, часы швейцарские. А здесь… на одежке, в которой мне надлежало, как должно, выглядеть при дворе лорда Шарм'Ат, шитья золотого, камешков разноцветных было столько, что известный нам кутюрье Валентин Юдашкин, тоже не слабак по части разукрашивания одежек, от зависти, наверное, бы удавился. И что самое милое, красота эта была из кожи того самого огнистого змея изготовлена, что не только ценность ее увеличивало, но имело и абсолютно прикладной характер.

Да и повседневную одежду мне выдали, скажем так, другую. Вроде все то же, но была какая-то неуловимость. Та самая, что костюм от Лагерфельда костюм от Тома Клайма отличает. И сапоги поудобнее, и штанцы поприхватистее, и рубашечки разноцветные, вроде не кожаные. На мой невысказанный вопрос он утвердительно качнул тяжелой головой.

– Не кожа. Но по крепости не уступит – волокно каменное, а на ощупь совсем ничего. На хороший шелк похоже. Это все от семьи. А это – от меня. В благодарность за брата. Его когда-то на человека делали. Давно. Так давно, что человеки и не вспомнят. Тебе, думаю, в самый раз будет, – и протянул странно пегого цвета френч с высоким стоячим воротом, пуговицами по левой стороне груди. Такие мундиры, наверное, до революции носили. Хотя нет. Вспомнились фотографии папы в молодости. Он после училища с товарищами сфотографировался. В чем-то весьма похожем. – Надень.

Надел. Сначала показалось – тесновата. Потом обмякла и повисла на плечах. Застегнул. Удобно. Не жмет. Не трет.

– Это доспех. Лишь оружие вагига сможет пробить его. В руках вагига. И то не всякого. А то брат все переживает – кирасы на тебе нет. Этот доспех от всего защитит.

Еще моего нового родственника весьма опечалило известие о ранении Тиваса. Проворчав что-то нелестное о легкомысленности моего гуру, он выдал мне черную мантию, тоже какого-то каменного шелка, и наказал обрядить в неё великого мага.

– Потому как чую я, деяния великие вам предстоят. А героизм, он защиты тела должной требует.

Отдохнувшие кони несли нас к белоснежному сиянию скал. Они росли и росли, вздымаясь под самые тучи. Дружище Тивас был совершенно прав, когда говорил, что долину эту некий вагиг создал. Потому что сказать об этом величественном сооружении «построил» просто не поворачивался язык.

Сначала меня несколько беспокоило полное отсутствие патрулей, а ведь должны были они присутствовать. Ввиду-то крепости.

Только по мере приближения к величественному сооружению до меня стало доходить, насколько оно циклопично. Я, конечно, поинтересовался у Улеба, где же патрули, и был немедленно просвещен, что в сердце земли Шарм'Ат нет необходимости в дозорах. Тем более что долина Шарм'Ат неприступна.

– Замок Шарм'Ат?

– Нет, долина, – награжден был я удивленным взглядом, – ведь от стен этих до замка еще четверть дня пути.

Теперь наступило время удивляться мне. Я ведь был совершенно уверен, что вижу перед собой стены замка, а это просто внешний заборчик. Нисебе чего.

А тем временем кони донесли нас уже к подножию. Хорошо все-таки иметь в отряде проводника. Улеб вывел нас к дороге, что пологой линией вела к величественному водопаду, дающему начало весело бегущим по камешкам речке. Весьма-таки полноводной. Бурной такой водной артерии.

Стены, как уже упоминалось, были совершенно белоснежны. Нет. Не сложены из камня. Казалось, их отлили. Из чего? Как называется этот минерал – я даже не предполагаю. Больше всего своим мягким бело-голубоватым светом он напоминал камни, которые в далеком детстве мы с друзьями собирали в пойме Терека. У нас они назывались странным словом «сверкачи». Да собственно, ничего страшного, они ведь действительно при ударе друг о друга выбрасывали богатые снопы искр. Сверкали. Единственным, с нашей точки зрения, минусом было то, что, высохнув, красивые камни теряли часть своего очарования и, лишившись волшебного голубого оттенка, превращались просто в округлые голыши белого мрамора.

Тот, кто воздвиг эти стены, тоже, наверное, в детстве переживал о потерявших очарование белых камнях. Поэтому по бледно-бледно-голубым, неестественной крутизны отрогам, не бурными, но частыми ручейками скатывалась вода, делая несанкционированный подъем совершенно невозможным.

Званых гостей автор строения совершенно не собирался утруждать, и дорога шла не круто, почти не утомляя лошадей. Стены были совершенно монолитны, но создатель их все же заставил ехать нас правым боком к блистающим белизной стенам. Подчеркиваю, бойниц видно не было, но не оставляло меня чувство, что они есть. Неуютное, должен отметить, ощущение.

Снизу не было видно (опять какой-то обман зрения, да и неудивительно, блестел камень так, что слепило глаза), но дорога упиралась в каменную же башню, и как-то странно совсем не казалось, что она кончается. А все потому, что неведомый архитектор совсем не был сторонником напрочь функционального японского дизайна. Путь наш лежал прямо в распахнутую пасть здоровенной драконьей башки, изваянной с большим натурализмом. Странное украшение торчало прямо из ревущей бахромы водопада. Так, что наблюдали за долиной. Наблюдали.

– И сколько же таких штуковин украшает эти милые стены, дружище Улеб?

– На такие вопросы, достойный яр, отвечать я не уполномочен, – ответил наш верный соратник. Нет, не ответил. Отрезал. Вот такие милые расклады.

Сзади раздался негромкий… Шелест? Да, пожалуй. Я оглянулся. И оторопел. Часть дороги без грохота и скрежета уходила в склон, оставляя такую пропасть, что на коне, пожалуй, не перескочишь. Ну а без коня… Суперолимпийским чемпионом надо быть.

Веки драконовых глаз слегка дрогнули. Я, грешным делом, струхнул. У этого извращенца-вагига вполне хватило бы ума сюда башку настоящего дракона всобачить. Плюнет сейчас огнем. Сомневаюсь, что доспехи из кожи огнистого змея должный уровень огнеупорности смогут обеспечить. И все, конец всем проблемам. Можно отдыхать с кифарой. Хотя сомневаюсь, что смогу отсюда в рай попасть.

Как выяснилось, ответ на этот вопрос именно в этот день мне получить было не суждено.