В самом начале этой скверной истории, если помните, мы с Сашкой Кошелевым (для своих — Джо) валялись здесь, на перевале, и лениво поглядывали в бинокль на замурованное в каменный мешок село. Чем мы тогда были озабочены? Черт, столько времени прошло… Ах да — мы, наивные придурки, планы строили. Полагали, что мы самые крутые, непотопляемые, этакие господины — господинчики своей судьбы, и вообще типа того, семи пядей во лбу. Полагали, что все в этой жизни подвластно нашей воле. Возможно, с того момента и начались мои злоключения. Судьба-зебра жестоко посмеялась надо мной, доказав, что старик Конфуций был прав: ты пушинка в этом мире бурь. Воля твоя, каким бы страшным и великим ты ни был, вторична, а есть воля первичная, от тебя не зависящая и имя ей — Предопределение…

В общем, была вторая половина дня, я опять лежал в верхней точке непроездного перевала неподалеку от Челушей и наблюдал в бинокль за перемещениями особей нашего разряда, которые чрезвычайно меня интересовали. Все было как в прошлый раз, только с некоторыми поправками. Я потерял своего боевого брата Джо, потерял веру в удачу и неизбежность благоприятного исхода всех дел, за которые я принимался. Бинокль тоже был не мой — я одолжил его у Фила, бывшего цэрэушника; одежда на мне также была чужая, купленная Грегом; я вяло жевал чужой черствый хлеб — чеченскую лепешку, и вообще… Цикл подходил к завершению. Я возвращался в исходную точку один и с тревогой ожидал, каков же будет финал…

Мурат — дегенерат, подлый ренегат, вконец замордованный моими шантажистскими изысками, поведал весьма странную историю, на первый взгляд совершенно дикую и не правдоподобную. Я ему сначала не поверил — подумал, что он от переживаний частично съехал с глузда и ударился в мистику. Ему пришлось очень подробно описать все детали происшествия, останавливаясь по несколько раз на мелочах, чтобы убедить меня в своей правдивости.

Начало этой жуткой истории выглядело на удивление банально. Во второй декаде декабря прошлого года к Мурату приехал важный гость с немногочисленной свитой. Пили-гуляли, в воздух стреляли, травку какую-то там потребляли… А как вино основательно в башку стукнуло, решили прокатиться в Халаши — в гости к врачихам из миссии. Прокатились. Несмотря на позднее время, гости были допущены в усадьбу, где располагалась миссия, и там веселье продолжалось — иноземные дамы, откровенно скучающие на чужбине, были рады некоторому разнообразию и тепло встретили припозднившихся гостей. Была там одна симпатичная дивчина — рыжая, как пламя, веснушчатая, с удивительно белой кожей и ласковыми глазами. Важный гость Мурата моментально воспылал страстью к этой дамочке и все время подливал ей вина. А был тот гость этаким породистым мужланом: здоровый как бык великан с завидной антропометрией, белозубый и симпатичный, и вообще не стоит долго распространяться, поскольку… в обморок не падайте — звали его Рашид Бекмурзаев, — а про этого типа я вам в свое время достаточно наговорил, повторяться не стоит.

В общем, получилось все как на обычной вечеринке: самая симпатичная мадам — рыжая которая — уединилась в соседней комнате с высоким гостем — Рашидом. Черт знает, что там у них произошло, но через некоторое время оттуда раздался дикий вопль, а спустя несколько секунд в зал вышел Рашид. Высокий гость имел ужасный вид: как-то странно блестели безумные глаза, руки и одежда были обильно вымазаны в крови. Кивнув своим нукерам на остолбеневших женщин, Рашид коротко распорядился: «Убейте их! Живо!» — затем схватил Мурата за руку и выволок его из дома на улицу.

— Ты ничего не видел. Я к тебе не приезжал, — доверительно сообщил он Мурату. — И вообще… Ты мой друг, но если кто-то узнает об этом, я из тебя чучело сделаю. Ты понял?

— Понял, — послушно пробормотал Мурат. — Я ничего не скажу…

Нукеры Рашида покинули усадьбу, и вся гоп-компания укатила восвояси под покровом ночи. А Мурат решил заглянуть в дом и увидел там ужасную сцену — повсюду лежали истерзанные трупы женщин. Особенно впечатляла сцена, обнаруженная в спальне, — рыжая хохотушка была в буквальном смысле выкупана в собственной крови. И еще… с левой половины передней поверхности грудной клетки несчастной рыжей был вырезан довольно приличный лоскут кожи — размером с тетрадный лист…

Оторвавшись от окуляров, я с некоторой тревогой посмотрел на небо, затянутое густыми мглистыми тучами. Приближался циклон, я чувствовал его своими многочисленными переломами и неоднократно контуженным черепом, я мог предсказать его появление лучше любого центра синоптики. Циклон в этой местности характеризуется некоторым похолоданием, продолжительной пургой с всамделишным снегом, которая затем перейдет в обычную изморось и завершится тривиальной всеичкерской слякотью, мерзопакостнейшей погодой из всех имеющихся в наличии в природных реестрах. Если все пойдет как надо, этот циклон будет мне на руку — в своих перспективных планах я учел этот аспектик. Сегодня дело должно сдвинуться с мертвой точки — так мне подсказывает интуиция, помноженная на богатый опыт профессионального засадника (не от слова «засадить», а производное от «засада»). Пошли третьи сутки с начала активного наблюдения за вражьим оплотом, и я успел хорошо вникнуть в обстановку: все говорит за то, что сегодня что-то должно случиться…

После убытия из Гирлихаша я не стал посвящать шотландцев во все подробности, поведанные мне Муратом. Были, знаете ли, у меня сомнения в наличии у Грега подспудно дремлющего актерского таланта. Мужик он, конечно, хороший, но прямолинеен до омерзения, иногда так и хочется в табло зарядить и крикнуть: «Тпррру, бычара! Заворачивай!» Я был на все сто уверен, что Грег, будучи уведомлен, кто есть ху, завалит операцию — при первых же секундах встречи с Рашидом. Хозяин Сарпинского ущелья — это помесь чудовищно обостренной интуиции и первобытной хитрости, каменный взгляд шотландца он расколет на три счета. А посему — пребывайте пока в приятном неведении, господа хорошие.

Выдержав пятиминутный скандал из надоевшей серии: «ты — посредник, мы — главные…» — и выслушав все подозрения насчет моей добропорядочности, я не вытерпел и честно признался: да, хлопцы, эта жопа, что мы ищем, — в Челушах. Это последний этап в нашем круизе. Но более ничего не скажу, поскольку ни капельки не сомневаюсь в актерской бездарности представителя клана Макконнери. Тут меня неожиданно поддержал Фил, который мудро заявил: этот салага прав, мой рыжий патрон. С точки зрения методики разработки спецопераций, «подсадку» предписано не посвящать в детали, дабы он вел себя как можно более естественно, не вызывая подозрения разрабатываемых. И тут же прочел получасовую лекцию о прикладных аспектах криминальной психологии, загрузив нас целым комплектом неудобоупотребимых терминов. Грег не много помаялся и сдался — против двух асов тайной войны ему, сами понимаете, ловить было нечего.

Детально проинструктировав шотландцев, как они должны себя вести, я на всякий случай сообщил, что преступник не принадлежит к верховной иерархии сельского масштаба, а кроется где-то в пастушьих низах, дабы они не давили косяка на Рашида и его приближенных, подозревая всех и вся и не провоцировали аборигенов на непредсказуемые поступки. Затем я отобрал у Фила его бинокль за сто баксов, условился насчет сеансов связи — коль скоро в таковых возникнет необходимость — и бросил своих подопечных на произвол судьбы в пяти километрах от Челушей. Ближе подъезжать было небезопасно — особенности расположения данного населенного пункта не позволяли осуществить скрытое выдвижение на облюбованное мною местечко.