– Погибший, – со знанием дела объяснила подруга.

– Скажешь тоже! – расстроилась я. – С чего это?

– Ну как же! – воодушевилась подруга. – Ведь ты единственная предчувствовала катастрофу, но не предотвратила ее.

– Я?! Знаешь, Олька, по-моему, это не у меня, а у тебя не все в порядке с головой! – Честно сказать, она меня смутила. А мне и без этого тошно. – Дура ты, Олька! Я тебе как человеку – укачало, понимаешь?! Померещилось что-то, я же не виновата, что в это же самое время авария произошла?! Тебя послушать, так можно подумать, что и мамонты из-за меня вымерли!

Олька смутилась:

– Маш, ну чего ты! Не обижайся! Я просто предположила. Ты же у нас феномен!

– Нашла феномен! – Мне все еще было не по себе. – Сны, между прочим, это наше подсознание, ну, в смысле, оно нам показывает картинки прошлого, наши страхи, представления или мечты. Наверное, я сильно испугалась, вот и приснился человек в летной форме.

– Маш, ну чего ты, в самом деле, – насупилась Ольга. – Каждую ночь мертвецов провожаешь, а этого, с черным лицом, испугалась. Может, его тоже надо было проводить?

Я задумалась.

– Нет, Оль, тут что-то не так, – не согласилась я. – Вот чувствую, не так… Странно все…

– У тебя все странно, – усмехнувшись, напомнила она. – Так ты спросила бы у него.

– Я пыталась, уж поверь.

– И?

– Он меня не слушал, он, понимаешь, не такой, как остальные. Бешеный.

– Сумасшедший? – уточнила Ольга. – Разве мертвецы бывают сумасшедшими?

– Не знаю, – вздохнула я, – но придется с этим разобраться. Если, конечно, это не просто дурной сон.

Ольга хохотнула:

– Интересно, какие же сны у тебя не дурные?

– Оль! Твоя ирония сейчас точно ни к чему!

– Ладно-ладно, не обижайся, – спохватилась подруга. – Уж и пошутить нельзя…

Она-то пошутила, а я все-таки задумалась. Не шел у меня из головы человек без лица. Как ни старалась, не смогла его забыть. А что, если Ольга права? Вдруг это тот самый погибший летчик? И если я на самом деле могла предотвратить аварию, но не сумела, и, допустим, летчик об этом узнал… правда, непонятно, откуда. Хотя в моей жизни много странного, пора бы уже привыкнуть и не задавать себе вопросов. Ну ладно. Итак, можно предположить, что ко мне явился погибший летчик, страшно обиженный. Поэтому и вел себя агрессивно. И что? Я должна была извиниться? Да, мне очень жаль, что так вышло, но что я должна была делать? И как теперь ему помочь? Оставалось одно – разыскать бешеного мертвеца и решить эту проблему. Если, конечно, его еще не сожрали охотники…

В ту же ночь я отправилась на поиски.

Дорога пересекала заброшенное летное поле с разбитыми самолетами.

Он понуро сидел среди обломков, но почему-то теперь у него было вполне человеческое лицо.

Я обрадовалась. Летчику повезло. Правда, непонятно, как он не попался? Зло караулило его, но не нападало. Почему?

Я подошла поближе и окликнула его. Он поднял голову, взглянул почти равнодушно:

– Ты кто? – спросил.

– Проводник, – ответила я.

Он как будто что-то вспомнил, встрепенулся, поднялся на ноги:

– Пришла! А я уже и не надеялся! Я тебя ждал! Почему тебя так долго не было?

Он говорил, а я буквально кожей чувствовала присутствие охотников. Ощущение странное, такого раньше не было. Меня прощупывали, пытались проникнуть в мои мысли. Даже в затылке заломило. Кто прятался в расставленных ловушках?

Я посмотрела вокруг, потом себе под ноги и увидела черные камни. Их было много. Зато клякс я не заметила. Интересно, куда они подевались?

– Пойдем, здесь опасно, – сказала я.

Летчик послушно пошел рядом.

Ощущение слежки не исчезло. Но я не оборачивалась. Тот, кто следил, держался на расстоянии. Не рисковал? Боялся?

Дорога уперлась в большой ангар. Двери были распахнуты. Я кивнула летчику:

– Иди!

Там внутри стоял новенький самолет. Летчик улыбнулся, шагнул неуверенно, потом побежал.

Я отступила в сторону, самолет выехал из ангара прямо на взлетную полосу. Я последний раз увидела его, он махнул мне рукой, все так же улыбаясь. Я тоже помахала. «Давай, вперед!» – шепнула. Самолет разогнался и взлетел серебряной птицей. А я осталась стоять на взлетной полосе, уходящей прямо в синее-синее небо.

Я проснулась в прекрасном настроении. Никакой усталости. И я сделала то, что должна была. Все просто отлично!

В школе первым делом поделилась с Ольгой:

– Я сегодня летчика проводила!

– Да ты что! – обрадовалась Ольга. – Того самого?

– Ага…

– И чего? Снова бесился?

– Ты знаешь, нет, вполне нормальный был, сидел себе и ждал меня.

– Действительно, странно, – Ольга задумалась. – Слушай, может, ты не все запомнила из первого сна?

– Да вроде все помню, – я постаралась восстановить в памяти картинку. – Там были эти черные кляксы, и у летчика вместо лица клякса. А в этот раз ничего такого.

– Знаешь, в любом случае здорово, что ты его проводила, он же, наверное, хороший человек был. А кляксы эти… они просто тебя боятся, вот и разбегаются.

– Ты думаешь?

– Уверена!

Все-таки Ольга молодец! Она во мне уверена, и мне как-то хочется в себя верить. Возможно, я действительно могу как-то влиять на эти кляксы?

Правда, через неделю моя уверенность несколько пошатнулась.

Я пришла, как обычно, в школу и почти сразу же почувствовала – за мной следят! Вот точно так же, как во сне. У меня что, паранойя начинается?

Вышла из раздевалки и чуть не растянулась, поскользнувшись на мокром полу. Уборщица только что вымыла да, видно, не протерла.

Ольга опаздывала.

Когда я поднималась по лестнице, какой-то старшеклассник с остекленевшими глазами понесся прямо на меня, прыгая через две ступеньки, сильно толкнул локтем. Я не удержалась, и, наверное, сломала бы себе шею, но кто-то поддержал меня сзади.

– Гляди куда прешь, отморозок! – крикнула Ольга вслед верзиле, чуть не угробившему меня. Но он даже не оглянулся.

– Нет, ну ты посмотри на этого придурка! – возмутилась Ольга.

– Спасибо, – выдохнула я, – ты очень вовремя.

– Да я тебя еле догнала, – сообщила подруга, – орала от самой раздевалки, а ты – ноль внимания.

– Знаешь, мне как-то не по себе, – я поежилась.

– Что, мертвецы загоняли? – посочувствовала подруга.