Выступая перед судом, выносившим приговор Бенджамину Горке, доктор Гавила заявил, что «инстинкт убивать заложен в каждом из нас. Но, слава богу, мы обладаем механизмом, позволяющим нам держать его под контролем, подавлять его. И тем не менее всегда есть точка пробоя».

Борис дошел до этой точки, когда оказался один на один с этой несчастной беззащитной девушкой. Всего лишь какая-то проститутка. Но Милу это не убеждало.

Однако версия, бывшая первоначально всего лишь одной из гипотез в ходе следствия, впоследствии подтвердилась находкой, сделанной в ходе обыска квартиры Бориса. Это был фетиш, сувенир, который напоминал бы спецагенту о былом «подвиге»: кружевные трусики девушки, выкраденные им из судебных фондов после закрытия дела.

— У тебя нет выбора, Борис. Если потребуется, мы пробудем здесь всю ночь. А еще завтра и послезавтра. — Во время своей тирады дознаватель пренебрежительно сплевывал. Этот жест также служил для морального подавления допрашиваемого.

Дверь открылась, и Мила увидела, как в комнатку вошел Теренс Моска. На вороте его пиджака красовалось яркое жирное пятно, оставшееся от съеденной им на обед какой-то гадости из фастфуда.

— Как проходит допрос? — спросил капитан, как обычно не вынимая рук из карманов.

Мила ответила, не глядя на него:

— Пока ничего.

— Сдастся, — самоуверенно сказал Моска.

— Что вы имеете в виду?

— Все сдаются рано или поздно. И он тоже об этом знает. Вероятно, для этого нам потребуется чуть больше времени, но в итоге из двух зол он выберет меньшее.

— Почему вы арестовали его на глазах у всех?

— Чтобы не дать возможности среагировать.

Мила никогда не смогла бы так просто забыть сверкающие глаза Стерна, надевавшего наручники на того, кого считал своим третьим сыном. Когда ему стало известно об итогах обыска в квартире Бориса, самый старший из всех членов следственной группы изъявил полную готовность лично участвовать в аресте своего коллеги. И он не захотел слышать никаких доводов, когда Роке пытался отговорить его.

— А если Борис действительно ни при чем?

Моска заполнил всей своей массой имевшееся между девушкой и зеркалом пространство и вынул руки из карманов.

— За двадцать пять лет своей карьеры я ни разу не арестовал ни одного невиновного.

Мила иронично усмехнулась:

— Мой бог, да вы самый лучший полицейский в мире.

— В судах мои дела всегда заканчивались вынесением приговора. И не только потому, что я очень хорошо справляюсь со своей работой. Хотите знать настоящую причину?

— Не терпится узнать.

— Мир — это такая мерзость, агент Васкес.

— Это утверждение основывается на каком-то конкретном опыте? Хотелось бы полюбопытствовать…

Моска нисколько не обиделся на слова девушки, ему даже нравился такого рода сарказм.

— Все, что произошло за эти дни, и все, что делается для того, чтобы поймать вашего… Как вы там его назвали?

— Альберт.

— Да, все, что этот маньяк совершил с таким мастерством, очень сильно смахивает на маленький Апокалипсис… Вы ведь знаете, агент Васкес, что такое Апокалипсис. Согласно Библии, это время конца света, в котором оказываются грешники, чтобы предстать перед судом. Этот сукин сын Альберт таким образом делает нас свидетелями всех этих ужасов, и в данный момент весь мир — не только этот народ — должен остановиться и хотя бы задуматься… А вы знаете, что происходит?

Моска замолчал, тогда Мила его спросила:

— И что происходит?

— Ничего. Совсем ничего. Люди продолжают убивать, грабить, угнетать своих ближних как ни в чем не бывало! Думаете, убийцы остановились, а грабителей замучила совесть? Хочу привести вам один конкретный пример: сегодня утром два офицера надзора постучали в дверь одного бывшего заключенного, не так давно выпущенного на свободу за хорошее поведение. Они оказались там потому, что этот господин забыл явиться в полицейский участок по месту жительства для прохождения обычной процедуры постановки на учет. И знаете, что он сделал? Начал стрелять. Просто так, без всякой на то причины. Тяжело ранил одного из агентов, а теперь забаррикадировался в этом проклятом доме и открывает огонь по любому, кто пытается к нему приблизиться. А почему, как по-вашему?

— Я не знаю, — вынуждена была признаться Мила.

— И я тоже. Но один из наших сотрудников находится сейчас между жизнью и смертью в одной из больниц, мне в течение завтрашнего утра нужно придумать какое-нибудь оправдание для бедной вдовы, которая спросит меня, почему ее муж погиб таким глупейшим образом! — Затем он спокойно добавил: — Мир — это мерзость, агент Васкес. А Борис Клаус — виновен. И точка. Будь я на вашем месте, смирился бы с этим.

Теренс Моска повернулся к девушке спиной, сунул руку в карман и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

— Я ничего не знаю, это какой-то бред, — упорствовал Борис. Но теперь он говорил спокойно. После первой бурной вспышки негодования он начал экономно расходовать силы перед ожидавшими его тяжелыми часами.

Мила устала смотреть на эту сцену. Устала оттого, что ей вновь приходилось менять свое мнение о людях. Это был тот самый Борис, который ухаживал за ней, когда она только появилась в группе. Тот самый, что приносил ей круассаны и кофе, а также подарил куртку, когда она мерзла от холода. По другую сторону зеркала сидел человек, который все еще оставался ее коллегой, с которым она раскрыла большую часть загадок Альберта. Симпатичный парень, немного нескладный, но способный на сочувствие, когда речь заходила о его коллегах.

Команда Горана распадалась на части. А вместе с этим под угрозой развала оказалось следствие. Разбивалась вдребезги и надежда на спасение маленькой Сандры, которая теперь, будучи неизвестно где, тратила последние силы на то, чтобы остаться в живых. В конце концов она погибнет не от рук серийного убийцы с вымышленным именем, а от эгоизма и прегрешений совсем иных мужчин и женщин.

Это самый лучший финал, который Альберт только мог себе представить.

Погруженная в эти мысли, Мила заметила в стекле лицо Горана. Он был у нее за спиной. Но его взгляд был направлен не в сторону комнаты для допросов. В отражении он искал ее глаза.

Мила обернулась. Они долго молча смотрели друг на друга. Их объединяло одинаковое чувство скорби и уныния. Это было так естественно — шагнуть ему навстречу, закрыть глаза и коснуться его губ. Почувствовать его готовый для поцелуя рот и ответить тем же.

Потоки грязной воды обрушились на город. Она заполнила собой улицы и скапливалась у ливневых отводов; водосточные трубы без устали заглатывали и выплевывали ее наружу. Такси высадило их у маленького отеля, неподалеку от вокзала. Фасад здания почернел от смога, ставни на окнах были постоянно закрыты, поскольку у останавливавшихся здесь постояльцев не хватало времени их открывать.