болезни или крайней нужды принимать милостыню, но не ту, которая могла бы служить кому-либо в огорчение.

в. Не выходить из скита.

г. В церкви не иметь никаких украшений из серебра, даже и для священных сосудов, а все должно быть просто.

д. Здоровые и молодые должны утомлять тело постом, жаждой и трудом, а старцам и слабым дозволяется успокоение в известной мере.

е. Женщинам отнюдь не входить в скит». Немногосложно правило для наружной жизни! Но преимущественный труд и подвиг скитского жития состоит во внутреннем подвижничестве, в бдительности над состояниями души, в очищении ее молитвой и богомыслием. Сие-то подвижничество преподобный Нил изображает довольно подробно для учеников своих в обширном сочинении «Предание о жительстве от Святых Отцов учеником своим», или скитском уставе29.

Сколько устав преподобного Иосифа Волоцкого отличается внешней строгостью, столько творения дивного подвижника Сорского – глубокими сведениями о внутренней жизни во Христе30. Введенный им неслыханный дотоле на севере скитский образ жизни, полное отречение от всего земного, высказанное им на Соборе31, и заботы об исправлении испорченных переписчиками церковных книг восстановили многих против преподобного Нила и учеников его; ноон продолжал терпеливо идти путем своим, не обращая внимания на клеветы людские.

Преподобный Нил предал дух свой Господу 7 мая 1508 года, достигнув 75-летнего возраста. Перед кончиной он заповедал ученикам своим: «Молю вас, бросьте тело мое в пустыне, потому что оно согрешило перед Богом и недостойно погребения; пусть растерзают его звери и птицы. Или, если хотите, выкопайте яму и положите его туда без всякого уважения. Бойтесь слова, сказанного великим Арсением, ученикам его: “На суд стану с вами, если кому отдадите (для почитания) тело мое. Во всю жизнь я избегал чести и славы века сего; того не желаю и по смерти”». И предсмертное желание великого ревнителя нищеты и смирения исполнилось: обитель его осталась одной из самых малолюдных и бедных на севере России, и святые мощи его почивают под спудом в убогой часовне32.

И дальние окраины севера, суровые берега и острова Студеного моря (как называли наши предки Северный океан с его заливами) населились пустынножителями. В начале XV века пришел (неизвестно откуда) на карельский берег Белого моря преподобный Евфимий. Но едва усердный труженик успел построить храм святителя Николая и несколько келлий, как в 1419 году норвежские разбойники напали на монастырь, сожгли церковь и умертвили нескольких иноков. Вскоре потом сыновья Марфы-посадницы, владевшей на севере огромными пространствами земли, осматривая имения свои, утонули в устье Двины33 и были погребены в развалинах разоренной обители, а мать их доставила богатые средства для возобновления церкви и келлий. Блаженный Евфимий известен не только по заботам об устройстве монастыря, но и по ревности к просвещению дикого Карельского края светом Евангельской истины. Он просвещал заблудших словом и примером жизни своей. Преставление преподобного Евфимия последовало около 1435 года34.

Почти в то же время на одном из бесплодных островов Белого моря возникла обитель иноческая, которой суждено было занять одно из самых видных мест между монастырями Русской земли.

В Белозерской Лавре преподобного Кирилла подвизался инок Савватий. Безответное послушание игумену, кроткая любовь к братии и строгая жизнь стали приобретать уважение к нему. Это тяготило старца, и он решился скрыться в безмолвное место. Услышав, что в Новгородской стороне на озере Нево (Ладожском) есть остров Валаам и на нем монастырь, отделяемый от мира водой, любитель смирения и безмолвия собрался идти на тихий остров; Белозерские иноки не без скорби расстались с подвижником Божиим. На Валааме Савватий явился иноком послушливым и безответно выполнял поручения, не спрашивая и себя, для чего требуют того или другого. Дошли до слуха Савватия, что еще дальше на севере есть Соловецкий остров35, никем не обитаемый, весьма тяжелый для пребывания на нем, редко доступный даже для рыбаков. Загорелась душа пустыннолюбивого старца желанием пожить там в любезном безмолвии. Когда объявил он о своем желании игумену и братии, они никак не хотели расстаться с Савватием. Чудная ревность к суровым подвигам! Убеленный сединами старец ночью бежал с Валаама. Когда достиг он берега Белого моря и стал расспрашивать прибрежных жителей о Соловецком острове, они рассказывали ему, что остров велик, с озерами, лесами, горами, но необитаем от того, что очень неудобно сообщение с ним. Этот рассказ еще более воспламенил в старце желание поселиться на нем. «Чем же ты будешь питаться и одеваться там, старец, когда ты так беден и дряхл?» – спросили люди, с которыми беседовал Савватий. Подвижник отвечал: «У меня такой Владыка, Который и дряхлости дает силы свежей юности и голодных питает до сытости». Старец решился остаться на время в часовне, стоявшей вблизи устья реки Выги36. Здесь увидался он с отшельником Германом и от него узнал еще более, как благоприятен для безмолвия остров. Герман изъявил готовность не только проводить его до острова, но и поселиться с ним там. На малой ладье отправились они по беспокойному морю и, хранимые Господом, на третий день счастливо достигли берега. Близ горы Секирной, в расстоянии 12 верст от нынешней обители, поставили крест37 и себе кущи. Это были первые отшельники на дальних Соловках. Подвиги их с 1429 года освятили негостеприимный остров сурового севера. Это отшельничество далеко тяжелее отшельничества восточного. На здешней почве нельзя было иметь никакой растительной пищи, а страшный холод зимы и сырость осени сжимали самую жизнь в организме телесном. Подвижники Божии терпеливо выносили все перемены климата в своих хижинах, согреваясь любовью ко Господу; они молились и пели псалмы, ожидая вечности блаженной.

Когда прибрежные жители Кеми услышали, что на Соловецком острове поселились монахи, они позавидовали и послали туда одну семью, с тем чтобы она, ознакомясь там ближе со средствами острова, открыла удобства и другим для поселения. Раз Савватий пел с другом своим воскресную всенощную и вышел покадить крест, поставленный перед келльей. Неожиданно слышит он крик и вопль и в смущении спешит в келлью сказать о том Герману. Оградясь крестным знамением, Герман идет на голос и видит только рыдающую женщину. «О чем ты так плачешь?» – спросил он. «Я шла к мужу, – отвечала она, – и вдруг встретились мне двое юношей светлых, с гневом стали жестоко бить меня и говорить: бегите отселе, не для вас это место, сонмы иноков будут здесь славить Бога, – бегите, чтобы иначе скорая смерть не постигла вас. И мгновенно исчезли они». Герман рассказал старцу, что узнал, и оба прославили Господа за Его дивную волю.

На шестом году соловецкой