спасти,

Чем милостью простого оправданья;

118 И были бы закрыты все пути

Для правосудья, если б сын господень

Не принял униженья во плоти.

121 Чтоб ты от всех сомнений был свободен,

Добавлю поясненье,[1323] и тогда

Ты зоркостью со мною станешь сходен.

124 Ты говоришь: «И пламя, и вода,

И воздух, и земля, и их смешенья,

Придя в истленье, гибнут без следа.

127 А это ведь, однако же, творенья!

И если речь твоя была верна,

Им надо быть избавленным от тленья».

130 Брат! Ангелы и чистая страна,

Где ты сейчас, — я так бы изложила, —

В их совершенстве созданы сполна.[1324]

133 И те стихии, что ты назвал было,

И сложенное ими естество

Образовала созданная сила.

136 Сотворены[1325] само их вещество

И сила тех творящих излучений,

Что льют светила, движась вкруг него.

139 Душа животных и душа растений

Из свойственной среды извлечены

Лучами и движеньем звездной сени.

142 А ваши жизни в вас вдохновлены

Всевышней благостью и к ней всецело,

В нее влюбленные, устремлены.

145 На этом основать ты можешь смело

И ваше воскресенье, если ты

Припомнишь, как творилось ваше тело

148 И творенье прародительской четы».

ПЕСНЬ ВОСЬМАЯ

1 В погибшем мире[1326] веровать привыкли,

Что излученья буйной страсти льет —

Киприда, движась в третьем эпицикле;[1327]

4 И воздавал не только ей почет

Обетов, жертв и песенного звона

В былом неведенье былой народ,

7 Но чтились вместе с ней, как мать — Диона,

И Купидон — как сын; и басня шла,

Что на руки его брала Дидона.[1328]

10 Той, кем я начал, названа была

Звезда, которая взирает страстно

На солнце то вдогонку, то с чела.[1329]

13 Как мы туда взлетели, мне неясно;

Но что мы — в ней, уверило меня

Лицо вожатой, став вдвойне прекрасно.

16 Как различимы искры средь огня

Иль голос в голосе, когда в движенье

Придет второй, а первый ждет, звеня,

19 Так в этом свете видел я круженье

Других светил, и разный бег их мчал,

Как, верно, разно вечное их зренье.[1330]

22 От мерзлой тучи ветер не слетал

Настолько быстрый, зримый иль незримый,

Чтоб он не показался тих и вял

25 В сравненье с тем, как были к нам стремимы

Святые светы, покидая пляс,

Возникший там, где реют серафимы.[1331]

28 Из глуби тех, кто был вблизи от нас,

«Осанна» так звучала, что томился

По этим звукам я с тех пор не раз.

31 Потом один от прочих отделился

И начал так: «Мы все служить тебе

Спешим, чтоб ты о нас возвеселился.

34 В одном кругу, круженье и алчбе

Наш сонм с чредой Начал[1332] небесных мчится,

Которым ты сказал, в земной судьбе:

37 «Вы, чьей заботой третья твердь кружится»;[1333]

Мы так полны любви, что для тебя

Нам будет сладко и остановиться».

40 Мои глаза доверили себя

Глазам владычицы и, их ответом

Сомнение и робость истребя,

43 Вновь утолились этим щедрым светом,

И я: «Скажи мне, кто вы», — произнес,

Замкнув большое чувство в слове этом.

46 Как в мощи и в объеме он возрос

От радости, — чья сила умножала

Былую радость, — слыша мой вопрос!

49 И, став таким, он мне сказал: «Я мало

Жил в дельном мире;[1334] будь мой век продлен,

То многих бы грядущих зол не стало.

52 Я от тебя весельем утаен,

В лучах его сиянья незаметный,

Как червячок средь шелковых пелен.

55 Меня любил ты, с нежностью не тщетной:

Будь я в том мире, ты бы увидал

Не только лишь листву любви ответной.

58 Тот левый берег, где свой быстрый вал

Проносит, смешанная с Соргой, Рона,

Господства моего в грядущем ждал;[1335]

61 Ждал рог авзонский, где стоят Катона,

Гаэта, Бари, замкнуты в предел

От Верде к Тронто до морского лона.[1336]

64 И на челе моем уже блестел

Венец земли, где льется ток Дуная,[1337]

Когда в немецких долах отшумел;

67 Прекрасная Тринакрия, — вдоль края,

Где от Пахина уперся в Пелор

Залив, под Эвром стонущий, мгляная

70 Не от Тифея, а от серных гор,[1338] —

Ждала бы государей, мной рожденных

От Карла и Рудольфа, до сих пор,

73 Когда бы произвол, для угнетенных

Мучительный, Палермо не увлек

Вскричать: «Бей, бей!» — восстав на беззаконных.[1339]

76 И если бы мой брат предвидеть мог,

Он с каталонской жадной нищетою

Расстался бы, чтоб избежать тревог;[1340]

79 Ему пора бы, к своему покою,

Иль хоть другим, его груженый струг

Не загружать поклажею двойною:

82 Раз он, сын щедрого, на щедрость туг,

Ему хоть слуг иметь бы надлежало,

Которые не жадны класть в сундук».

85 «То ликованье, что во мне