– Что ты на это скажешь, Джаспер? – воскликнул Следопыт. – Ты слышал, каковы условия? Как, по-твоему, отпустить этих головорезов на все четыре стороны или же заклеймить их, как они клеймят баранов в своих селениях, чтобы в другой раз мы могли узнать их?

– А что с Мэйбл Дунхем? – спросил молодой человек, и красивое лицо его помрачнело так, что это заметили даже стоявшие на кровле блокгауза. – Если они тронули хоть один волосок на ее голове, пусть все ирокезское племя пеняет на себя!

– Нет, нет, она цела и невредима и ухаживает в блокгаузе за своим умирающим отцом, как и подобает женщине. За рану сержанта мы не имеем права мстить, она получена им в открытом, честном бою. Что касается Мэйбл, то…

– Я здесь! – воскликнула девушка, которая поднялась на крышу, услышав о последних событиях. – И во имя святой веры, которую мы все исповедуем, умоляю: не проливайте больше крови! Довольно ее уже пролито. И, если эти люди хотят уйти отсюда. Следопыт, если они мирно покинут остров, Джаспер, не задерживайте их Мой бедный отец доживает последние часы, и я хочу, чтобы он испустил последний вздох в мире со всем миром. Ступайте, ступайте, индейцы и французы! Мы вам больше не враги и никому из вас не желаем зла!..

– Ну, ну, потише, Магни! – перебил ее Кэп. – Твои слова очень благочестивы и звучат вроде как стихи, но в них мало здравого смысла. Ты только подумай: неприятель разбит, Джаспер рядом, на якоре, и пушка его полна пороху, рука Следопыта тверда и глаз его верен как никогда, – самое время нам потребовать выкуп с головы и завладеть изрядной добычей, не говоря уже о славе. Но для этого ты должна помолчать еще хоть полчасика!

– Нет, – возразил Следопыт, – я склоняюсь на сторону Мэйбл. Хватит кровопролития! Мы добились своего и доблестно послужили королю. Что же до той славы, которую вы имеете в виду, мастер Кэп, то она к лицу молоденьким офицерам и новобранцам, но никак не хладнокровным, рассудительным воинам-христианам. И я считаю грехом бесцельно лишать жизни человека, будь он трижды минг, и добродетелью – всегда и во всем слушаться голоса разума. Итак, лейтенант Мюр, мы хотим услышать, что ваши друзья французы и индейцы нам скажут!

– Мои друзья! – так и вскинулся Мюр. – Неужели вы назовете моими друзьями врагов короля. Следопыт, только потому, что по случайности войны я попал к ним в руки? Многим величайшим воинам, от древнейших времен до наших дней, случалось попадать в плен. Вот мастер Кэп свидетель, что мы сделали все возможное, чтобы бежать от такого позора!

– Да, да, именно бежать, – сухо отозвался Кэп – Потому что мы бежали со всех ног и так здорово спрятались, что могли бы торчать в своей норе до сего часа, кабы у нас не заурчало в животе от голода. А по правде говоря, квартирмейстер, вы оказались проворней лисицы. И как вы быстро, черт возьми, нашли это местечко, я просто диву даюсь! Самый заядлый бездельник на судне, который отлынивает от работы, не смог бы с такой ловкостью притаиться в укромном уголке на баке, как вы забились в эту нору!

– Да, но ведь и вы последовали за мной! Бывают минуты, когда инстинкт одерживает верх над рассудком.

– А человек бежит вниз, в нору? – ответил Кэп, оглушительно расхохотавшись, и Следопыт вторил ему своим особенным беззвучным смехом. Даже Джаспер невольно улыбнулся, хотя все еще был полон тревоги за Мэйбл. – Недаром говорится, что сам черт не сделает человека моряком, если тот не может смотреть на небо; а теперь мне сдается, что нет того солдата, который постоянно не поглядывал бы на землю.

Этот неожиданный взрыв веселья, хоть и обидный для Мюра, значительно способствовал установлению мира. Кэп счел, что шутка его необычно остроумна, и, довольный тем, что присутствующие оценили ее, согласился уступить в главном. После недолгих споров всех индейцев на острове обезоружили и согнали в кучу на расстоянии сотни ярдов от блокгауза и под прицелом гаубицы с "Резвого". Следопыт спустился вниз и изложил условия, на которых неприятель должен окончательно очистить остров. При сложившемся положений условия эти были приемлемы для обеих сторон. Индейцы должны были выдать все свое оружие, даже томагавки и ножи, – необходимая мера предосторожности, ибо их силы все еще вчетверо превосходили силы противника. Французский офицер мосье Санглие, как его обычно величали и как он сам себя назвал, особенно возражал против последнего пункта, считая, что это наносит удар его достоинству командира, более чувствительный, нежели все прочее, но Следопыт, бывший не раз свидетелем резни, устроенной индейцами, и знавший, как мало стоят их обещания, данные в безвыходном положении, остался непреклонным. Следующий пункт соглашения был не менее важен. Капитан Санглие обязывался выдать всех пленников, которых крепко сторожили в той самой норе или пещере, где Кэп, и Мюр нашли убежище. Когда привели людей, оказалось, что четверо из них даже не ранены; они сами бросились на землю, желая спасти свою жизнь, – обычная уловка в сражениях с индейцами. Двое получили незначительные царапины и вполне могли вернуться в строй. Все солдаты пришли со своими мушкетами, и, увидев такое значительное подкрепление, Следопыт заметно повеселел. Снеся оружие неприятеля в блокгауз, он направил туда же освобожденных пленников и Поставил у двери часового. Остальные солдаты погибли, потому что тяжелораненых индейцы немедленно прикончили, чтобы завладеть скальпами, которых они более всего добивались.

Как только Джасперу сообщили, что предварительные условия перемирия выполнены и он может спокойно отлучиться, он повел куттер к тому месту, где пристали лодки, опять взял их на буксир и привел в проток с наветренной стороны. Здесь всех индейцев без проволочек усадили в пироги, Джаспер в третий раз взял их на буксир и, отведя примерно на милю от острова, пустил по течению. Индейцам дали только по одном веслу на пирогу; молодой капитан не сомневался, что, держась по ветру, они к утру доберутся до канадского берега.

Из всего неприятельского отряда на острове остались только капитан Санглие, Разящая Стрела и Июньская Роса. Французский офицер должен был составить некоторые бумаги и подписать их вместе с лейтенантом Мюром, единственным, кого он благодаря его офицерскому званию считал здесь правомочным. У тускароры были, по-видимому, причины не присоединяться к своим недавним друзьям – ирокезам. На острове были оставлены пироги, на которых, покончив со всеми делами, все трое должны были отплыть.

Тем временем, пока "Резвый" уводил на буксире пироги с краснокожими, Следопыт и Кэп, взяв несколько человек на подмогу, занялись приготовлением завтрака, так как большая часть отряда за последние сутки ничего не ела.

Пока "Резвый" отсутствовал, молчание у костра почти не нарушалось. Следопыт нашел время навестить сержанта, сказать несколько слов утешения Мэйбл и сделать кое-какие распоряжения, которые, по его мнению, могли облегчить последние минуты умирающего. Он настоял, чтобы Мэйбл слегка подкрепилась, и, поскольку миновала необходимость охранять блокгауз, убрал часового, чтобы девушка могла побыть наедине с отцом. Отдав все эти распоряжения, наш герой вернулся к костру, где собрались все уцелевшие участники похода, к которым уже присоединился Джаспер.

А горя ты уже и не застал,