В ходе следствия Крюков узнал, что арестованы также его сестра и вторая жена, известная певица Лидия Андреевна Русланова, с которой он вступил в брак в 1942 году.

Надо сказать, что и следователи, и суд в полной мере пытались использовать то обстоятельство, что известную певицу и ее мужа «взяли на барахлишке».

В обвинительном заключении по делу Героя прямо указывалось, что «он морально разложился, занимался хищением ценностей, находясь в Германии и Польше».[453]

Допрошенный по этим обстоятельствам в суде Крюков пояснил:

Разъезжая с Руслановой по городам Германии, мы скупали за бесценок дорогостоящие меха, отрезы и другие ценные вещи, так как у нас было много денег. Из Германии привезли 4 автомашины.[454]

Признался он и в том, что «сожительствовал с двумя медсестрами…, и наградил их».

Вместе с тем, исследованные автором архивные материалы не дают оснований для того, чтобы освещать портреты Крюкова и Руслановой одной лишь черной краской и обливать их грязью, как это делают некоторые псевдоисторики в своих претендующих на «документальность» опусах. Так, автор провокационно-лживой книги «Тень победы» известный предатель В. Суворов (Резун) и некоторые другие его последователи голословно утверждают, что в период, когда Крюков руководил 2-м гвардейским кавалерийским корпусом (после гибели Доватора), ни корпус, ни его командир ничем себя не проявили, а все ордена и медали Крюков заработал другими способами — был близок к маршалу Г. Жукову и содержал в своем госпитале бордель для обслуживания высокопоставленных начальников.

Что на это ответить? Учитывая, что Суворов пытается выстраивать свои «сенсационные» выводы на документальных источниках, и прежде всего — на выдернутых из контекста цитатах, приведу, без каких-либо комментариев, всего лишь одну выдержку из воспоминаний М. Громова «На земле и в небе»:

«Во время операции на Курской дуге, когда наши войска готовились нанести удар с северного фланга, в направлении на Брянск, наша авиация снова успешно работала по переднему краю противника, помогая наземным войскам продвигаться вперёд.

Здесь мне выпало удовольствие познакомиться с удивительным человеком, незабываемо колоритной фигурой, лихим кавалеристом генерал-лейтенантом В.В. Крюковым. Его гвардейский конный корпус действовал очень активно и двигался, часто опережая технические войска, которые застревали в нашем чернозёме. Этот человек вообще не ведал страха, попадая со своими конниками в очень тяжёлые положения».

Так что, господин Суворов-Резун, ордена и медали генерала Крюкова настоящие, боевые. И заработал он их честно. Не за счет услужения маршалу и содержания борделя, а за счет своей храбрости и успешно проведенных боевых операций. Сложнее с орденом, которым Г. Жуков наградил Л. Русланову. Да, здесь Суворов-Резун детально проанализировавший положение о статусе ордена Отечественной войны 1 степени, формально прав. Но, повторяя выводы следователей о незаконности награждения певицы этим орденом, он почему то забыл сказать о ее личном, и причем немалом, вкладе в Победу — о многочисленных концертах под обстрелами и бомбежками, о передаче своих личных денег на постройку двух батарей «катюш», с которыми Русланова сама прибыла в часть и торжественно «вручила» свой подарок бойцам. И, кстати, в приказе № 109/Н от 24 августа 1945 года о награждении, который подписал маршал, все написанное соответствовало действительности: «За успешное выполнение заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленное мужество, за активную личную помощь в деле вооружения Красной Армии новейшими техническими средствами — награждаю Орденом Отечественной войны I степени Русланову Лидию Андреевну».

Основные пункты обвинения Крюкова в антисоветской агитации, которое Военная коллегия Верховного Суда СССР рассматривала 2 ноября 1951 г., сводились к следующему.

Во-первых, констатировало следствие, Крюков вместе с генералом Минюком высказывал недовольство по поводу смещения Жукова с должности Главкома.

Во-вторых, в беседах с помощником командира 36-го стрелкового корпуса генералом П. П. Павловым утверждал, что у нас в стране отсутствует свобода личности.

В-третьих, вместе с женой занимался прославлением и преувеличением заслуг маршала Жукова.

На вопросы, заданные председательствующим в суде генерал-майором юстиции Заряновым, Крюков ответил:

— Когда в 1947 г. Жуков был снят с должности Главнокомандующего сухопутных войск иназначен на должность командующего в ОдВО, я и Минюк выражали недовольство по этому поводу. Минюк рассказывал мне, что как-то на вечере один из офицеров плохо отзывался о Жукове. Минюк так возмутился, что со злости порвал свой китель.

— В 1946 году, по случаю дня рождения моей дочери, я пригласил к себе Жукова. У меня тогда собрались писатели и артисты с женами. Писатель Погодин попросил Жукова рассказать что-нибудь о разгроме немцев под Москвой. Жуков рассказал, но при этом ни словом не упомянул о роли Сталина.

Следующий вопрос председательствующего касался Л. Руслановой.

Зарянов: Правильно вы показали на следствии, что Русланова допустила враждебный выпад по адресу Советского правительства?

Крюков: Она не имела при этом враждебного намерения.

Зарянов: На следствии вы показали, что «при всяком удобном случае я превозносил Жукова, как непревзойденного полководца, в чем мне активную помощь оказывала моя жена Русланова, которой по адресу Жукова было пущено в обиход образное выражение «Георгий Победоносец». Правильно показали?

Крюков: Правильно.

Зарянов: Далее, вы дали такие показания: «В своем зазнайстве Жуков дошел до того, что стал противопоставлять себя Верховному Главнокомандующему, бесстыдно заявляя, что не Сталину принадлежит заслуга в разгроме немцев, а ему — Жукову».

Крюков: Жуков никогда не говорил, что ему принадлежит заслуга в разгроме немцев, а не Сталину. Но поскольку он подчеркивал свое «я», то я пришел к такому выводу.[455]

Добавим от себя, что генерал пришел к такому выводу вместе со следователями МГБ, поскольку к Крюкову, как позднее будет отмечено в официальном документе, «применялись извращенные методы ведения следствия».