– Обнимите невесту!

– Верблюд, снимайте маску и поцелуйте невесту!

Сердце его инстинктивно забилось, когда Бетти, смеясь, повернулась к нему и стала снимать картонную маску. Он чувствовал, что теряет контроль над собой, ему безумно хотелось обнять ее, объявить свое настоящее имя и поцеловать эти губы, находившиеся столь близко… Но неожиданно смех и аплодисменты вокруг стихли, и в зале воцарилась нехорошая тишина. Перри и Бетти удивленно оглянулись. Джамбо призывал к тишине громким «Внимание!», голос его выражал такую растерянность, что все взоры сразу же устремились на него.

– Внимание! – повторил он еще раз.

Он перевернул брачную лицензию, которую до сих пор держал вверх ногами, достал очки и, прилагая отчаянные усилия, прочитал документ.

– Вот это да, – воскликнул он, и в затихшем зале его слова достигли ушей всех присутствующих, – да ведь это же настоящая брачная лицензия!

– Что?

– Не может быть!

– Повтори, Джамбо!

– Ты точно умеешь читать?

Джамбо жестом призвал к тишине, и душа Перри ушла в пятки, как только он осознал, какую ошибку только что совершил.

– Уверяю! – воскликнул Джамбо. – Это настоящая брачная лицензия, и она разрешает брак вот этой молодой леди, мисс Бетти Мэйдл, с мистером Перри Паркхарстом!

Послышался общий вздох, все взгляды устремились на верблюда, в зале послышался монотонный гул. Бетти резко отпрянула, ее глаза метали яростные молнии.

– Верблюд, ваше имя Перри Паркхарст?

Перри не отвечал. Стоявшие вокруг придвинулись поближе и глядели на него, ожидая ответа. В полном смятении, он стоял и не двигался; его картонная морда выглядела по-прежнему голодной и сардонической, а взор был направлен на неумолимого Джамбо.

– Лучше ответьте, – медленно произнес Джамбо, – это достаточно серьезный вопрос. Так уж получилось, что кроме своих обязанностей в этом клубе я еще исполняю обязанности священника в нашей городской баптистской церкви. И только от вашего ответа зависит, не женаты ли вы теперь по-настоящему!

V

Последовавшая сцена навсегда запечатлена в анналах клуба «Дилижанс». Дородные матроны падали в обморок, стопроцентные пуритане изрыгали проклятия. Как мыльные пузыри, образовывались и распадались группы обезумевших дебютанток, а по всему залу слышался хаотичный приглушенный гул злых языков. Взволнованные юноши клялись убить Перри, или Джамбо, или самих себя, или еще кого-нибудь, баптистский священник был окружен бурлящей группой громкоголосых адвокатов-любителей, задававших вопросы, грозивших, требующих указать прецеденты, приказывавших срочно сбрасывать акции и особенно настойчиво пытавшихся обнаружить любой признак того, что все случившееся было подстроено заранее.

Миссис Таунсенд тихо плакала в углу на плече мистера Говарда Тейта, безуспешно пытавшегося упокоить ее; они оба громко твердили «моя вина!». Снаружи, на покрытом снегом тротуаре, в окружении двух смелых добровольцев шагал туда и обратно мистер Сайрус Мэйдл – Мистер Алюминий, – изрыгая по очереди то слова, которые в приличном обществе повторять не рекомендуется, то отчаянные мольбы не останавливать его на пути к бренному телу Джамбо. Костюм, выбранный им для этого вечера, представлял дикаря с острова Борнео, и даже самый требовательный режиссер не смог бы придраться к правдоподобию исполнения роли.

Тем временем всеобщее внимание полностью захватили главные герои. Разъяренную Бетти Мэйдл – или уже Бетти Паркхарст? – окружила толпа дурнушек; все красотки были слишком заняты, обсуждая ее, чтобы уделять внимание ей самой; на другой стороне зала стоял верблюд, все еще в костюме, если не считать маски, печально свесившейся на грудь. Перри был всецело занят доказательством своей невиновности перед кругом озадаченных и сердитых мужчин. Каждые несколько минут, когда уже казалось, что он полностью доказал полнейшее отсутствие умысла, кто-нибудь вспоминал о брачной лицензии, и допрос с пристрастием начинался заново.

Замечание, сделанное Мэрион Клауд, считавшейся второй красавицей Толедо, смогло наконец изменить ход дела.

– Ну что ж, – ядовито заметила она, – это все понемногу рассосется, дорогая. Без сомнения, любой суд это аннулирует.

Как по волшебству, из глаз Бетти исчезли слезы ярости, она сжала губы и с холодным безразличием взглянула на Мэрион. Она встала и, расталкивая сочувствующих, направилась через зал прямо к Перри, который с ужасом смотрел, как она приближается. В зале снова воцарилась тишина.

– Хватит ли у вас совести уделить мне пять минут для беседы – или, может, этого не было в вашем первоначальном плане?

Он кивнул, потому что губы его не слушались.

Холодно попросив его следовать за ней, она, гордо подняв голову, вышла в холл и прошла в одну из уединенных комнат с карточным столиком. Перри было двинулся за ней, но чуть не упал, потому что его задние ноги вдруг перестали его слушаться.

– Ты остаешься здесь! – яростно скомандовал он.

– Я не могу, – раздался жалобный голос задней половины. – Сначала должны выйти вы!

Перри заколебался, но, более не в силах выносить любопытные взгляды всех присутствовавших, пробормотал команду, и верблюд осторожно вышел из комнаты на всех четырех ногах.

Бетти ждала его.

– Ну, что ж, – яростно начала она, – теперь ты видишь, что ты наделал! Ты со своей дурацкой лицензией! Я же говорила, что не надо было ее брать!

– Любовь моя, я…

– Не говори мне «любовь моя»! Прибереги это для своей настоящей жены, если только кто-нибудь выйдет за тебя после этого мерзкого фарса! И не пытайся меня убедить, что это все вышло случайно. Ты подкупил этого негра! Ты сам это знаешь! Не вздумай говорить, что ты и не пытался жениться на мне!

– Нет… Конечно же…

– Да уж лучше скажи честно! Ты попробовал, и что ты теперь будешь делать? Ты знаешь, что мой отец почти сошел с ума? Так тебе и надо, если он тебя пристрелит! Возьмет ружье и начинит тебя сталью! Даже если эту сва… этот спектакль можно будет аннулировать, эта история будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь!

Перри не смог удержаться и негромко процитировал:

– «Верблюд, счастлив ли ты, что будешь отныне принадлежать прелестной заклинательнице?..»

– Заткнись! – воскликнула Бетти.

Повисла пауза.

– Бетти, – наконец произнес Перри, – единственное, что сможет поставить все на свои места, – это если мы поженимся по-настоящему. Выходи за меня.

– Выйти за тебя?

– Да. Только это…

– Заткнись! Я бы не вышла за тебя, даже если…

– Знаю. Если бы я был единственным мужчиной на свете. Но если тебе хоть немного дорога твоя репутация…

– Репутация! – воскликнула она. – Вот теперь ты вспомнил о моей репутации! А почему же ты не подумал о моей репутации, когда нанимал этого жуткого Джамбо, чтобы…