– Да-да.

– Доживать век. Что ему взбрело вдруг?!

Хозяин пожал плечами. Он являлся одним из тех людей, которые компенсировали отсутствие природной красоты безупречной ухоженностью. Его лысоватая голова блестела, усы были напомажены и имели идеальную форму, а от дорогой чистой одежды приятно пахло.

– Подставил меня старик Шаби-Даби. Хотя глупо было бы его винить в чем-то. Неужто таков мой кисмет?

Слуги нанесли блюд, питья, и пока Мартабах беззаботно жевал, разглядывая потолочные орнаменты и парившие люстры, Каос неподвижно сидел, откинувшись на спинку софы. Хозяин до срока старался его не тревожить.

– Скажи-ка, Зирафи, раз ты перенял дело отца, может, и его ранг ты перенял?

– Увы мне, господин Магн, я все еще отстаю на три ступени.

– На три, – повторил мироходец. – Может, и сойдет. Это что, поющее желе? Люблю.

Пляшущих гурий не наблюдалось, зато еда была настоящей, а хозяин, не давая ногам роздыху, подливал мироходцам вин и поминутно мотался до кухни раздать указания слугам. Он едва ли не юлой вокруг стола кружился, стремясь угодить. Слова из его рта лились журчащей рекой, постоянно перескакивавшей с темы на тему, голос дышал благожелательностью и был хорошо поставлен, а главное, ощущалась некая искренность, душевность, что ли.

После приветственной трапезы настало время отдыха, сопровождавшееся горячим напитком навроде чая, только с нотками апельсиновой цедры и мяты в аромате и вкусе. Лишь тогда господин Зирафи чинно присел в кресло и позволил, чтобы слуга налил ему в большой прозрачный стакан. По завершении «чаепития» хозяин дома и серый мироходец отправились в кабинет, а Мартабах выбрался в садик.

То был крошечный уголок, несколько персиковых деревьев, пара груш, некое дерево с бугристыми фиолетовыми плодами, которые хихикали и перешептывались, когда налетал ветер; клумбы для цветов самых различных видов и форм. Смертоносец поставил гроб на землю и задремал на ажурной скамейке.

Когда Каос разбудил своего ученика, на Базаар уже опустилась ночь.

– Я изложил ему суть дела, и теперь Зирафи перебирает свои связи. Думаю, до завтра управится… буду тебе признателен, если не станешь портить экологию этого мира.

Вытащенный было портсигар вновь исчез во внутреннем кармане плаща Мартабаха.

– Насколько можно доверять этому пухляну?

– Скорее более, чем менее.

– А его отец?.. Ты о нем не рассказывал.

– Сколько, по-твоему, стандартных циклов я блуждаю по Метавселенной? – Каос Магн заложил руки за голову и уставился в ночное небо.

Бывший ученик заметил украдкой, что его бывший учитель выглядел до странного умиротворенно. Показалось даже, что огонь навязчивой идеи приугас в нем.

– Ты древний как копролит, я думаю.

– Дурак. Я намного древнее копролита. И если бы я рассказывал вам обо всех, кого я когда-либо знал, вы бы с ума сошли. В конце концов, это ученик должен быть открытой книгой для учителя, но не наоборот.

– Бла-бла, – вяло ответил Мартабах. – Так кто этот… Шаби-Даби? Ну и имечко.

Каос тоже украдкой наблюдал за своим бывшим учеником. Странным тот был сорванцом, с самого детства проявлял мало интереса к чему бы то ни было. Или заставлял так думать. При этом он всегда задавал правильные вопросы, всегда вызнавал нужную информацию и все подмечал.

А вообще-то умение скрывать эмоции было одним из важнейших приемов выживания там, где родился Мартабах, ведь пока враг не знает, чего от тебя ждать, шанс взрезать ему брюхо раньше, чем он совершит это с тобой, выше. Хотя если призадуматься, то не со всем было так легко. Например, Лианна всегда выводила его из равновесия, заставляла краснеть, бормотать…

– Шаби-Даби был обычным бродячим оборотником, умелым коммивояжером, но не более того. Он появился на моем пути, и я решил нанять его. Старик не подвел и впоследствии стал моим постоянным торговым агентом в Оборотной Империи. Через его руки проходили отличные контракты, что возвысило его, наделило статусом, позволившим купить дом в этом районе. Но вот он решил уйти на пенсию, прохвост.

– Ясно, он твой друг. А пухлян?

– Зирафи знает, что их семья многим мне обязана. Думаю, он сделает все возможное и сам сможет навариться на сделке в случае удачи.

– Каковы гарантии, что нас не обманут?

– Это Оборотная Империя, какие еще гарантии нужны?

– Про оборотников говорят, что они слова не нарушают, но на самом деле много ли разницы между ними и клерками Корпорации?

– Не путай теплое с мягким, а сладкое с пушистым, бывший ученик. Разница есть. Посмотри на этот мир. Посмотри на… хотя Копатэкса ты не видел, но поверь, он другой. Был. У Оборотной Империи иная душа и иные цели. Корпоративные собаки из кожи вон лезут, пожирая миры ради большего богатства и конечно же власти, для них нет ничего святого, кроме присвоения прибавочной стоимости и обогащения на спекуляции. Обманут и кинут в любой момент, бездушные бюрократы и капиталисты. Не уважаю. А вот Оборотная Империя живет иным. Товарооборотом.

– А золотые дворцы сами, что ли, образовываются?

Каос досадливо дернул щекой.

– Ты не слушаешь, нерадивый бывший ученик! Суть кроется в самом имени, Оборотная Империя живет ради товарооборота, ради поддержания качества которого тратит чудовищную долю своего ежегодного дохода. Что я говорил о ценности золота в этом мире? Красивый строительный материал, не более того. Деньги не важны, выгода – лишь побочный эффект успешных сделок, все богатства вновь вкладываются в дело, чтобы приобретать и продавать все больше.

– То есть торгуют ради торговли? А смысл?

– В этом есть смысл. Жизнь, движение, обращение товаров между мирами, древнейший вид общения; выгода важна, но не первостепенна. Когда Корпорация получает очередной мир, она приспосабливает его для производства выгоды, превращает в фабрику, которая будет работать, пока не выработает ресурс и не развалится. Часто это ведет к многочисленным жертвам. Когда же Оборотная Империя покупает мир – это важно, приобретение должно быть законным, – она просто ищет другого покупателя, который купит его у нее с наибольшей выгодой. Оборотная Империя ничего не производит, только покупает, продает, нанимает и обменивает. Да, она сплошь состоит из торгашей, и бюрократии здесь немало, куда ж без нее, и торгуются они порой как демоны, однако если договор заключен, оборотники будут следовать ему вплоть до последней запятой, в этом можно не сомневаться.

Заночевали прямо в садике, хотя хозяин и проявлял упорство, зазывая в гостевые спальни. Каос устроился на траве, используя как ложе гроб, а Мартабах остался на скамье. Серый мироходец долго лежал, глядя в небеса Базаара, невольно запоминая созвездия и особенно яркие звезды. Он делал это… тьму лет. Да. Старая привычка.

Каос не помнил ничего о том, кем именно был. Халл, да, но кто? Из какой касты? Из какой семьи? Как его звали-то хоть? Все это было отнято после Греха. Сам Грех он помнил, но потом лишь мрачное ничто. В наказание его лишили имени, памяти о происхождении, отняли руку, а потом изгнали, обрекая на бесконечные скитания наедине с болью, одиночеством и муками совести. Каос не помнил и мира, в котором родился, но знал, что там были звезды. Много красивых звезд в ночном небе. Глупо, конечно, однако он вглядывался в созвездия тысяч и тысяч миров, смутно надеясь узнать их.