когда я впервые встретил ее после того, как жестоко расправился с машиной ее кузена. В тот день, когда я загнал ее в угол в туалете, и она искупала меня в крови. День, когда она ударила меня по яйцам из-за своей восхитительной ревности. С цветком в руке. Перед целым полем ее названных мудаков, которым она иногда уделяет больше времени, чем мне. В день ее выпускного. В тот день, когда она впервые выкрикнула мое имя — мой самый любимый момент.

Однако моя любимая статуя — это та, которую я выбрал в качестве главной темы этого мероприятия. Статуя, на совершенствование которой я потратил два года.

Статуя, на которую все глазеют, как на своего Бога.

Гигантская статуя Мии стоит в центре галереи. Она одета в готическое платье и сапоги. Ленты переплетают ее волосы, а глаза смотрят в пустоту. Ее губы зашиты стежками. Под каждый из них погружается камень — больно, глубоко.

Из ее спины распускаются два огромных крыла, оставляя в камне прорези. Одно из них гордо возвышается, а второе — кривое, сломанное, наполовину упавшее. По краям красные брызги — ее девственная кровь, которую я размазал на холсте два года назад.

Она протягивает оба средних пальца. Как и в тот день, когда она позволила мне преследовать ее и показала ту свою сторону, которая свободно говорила на моем языке.

Мир пойман в удушающий захват моим любимым и, возможно, единственным шедевром.

Но не больше, чем я.

Закончив работу над ним, я обнаружил, что нахожусь в полном благоговении перед своим творением. И в какой-то мере я испытал сильное чувство пустоты при мысли о том, что я закончил его. Единственное, что меня утешает — это то, что я могу создавать новые шедевры до тех пор, пока у меня есть Мия.

Женщина, о которой идет речь, появляется рядом со мной, ее глаза завязаны, ее ведут Брэн и Глин.

На ней голубое платье.

Цвет, который она бережет только для особо важных случаев.

Мои художественные выставки входят в их число.

Она заняла мамино место и с легкостью стала моей болельщицей номер один. Она только что окончила колледж и готова приступить к осуществлению своей мечты бизнес-леди, но все равно остается для меня моделью и так очаровательно дуется, когда я говорю, что она не увидит, над чем я работаю.

— Куда мы идем? Глин? Брэн?

Мои брат и сестра ухмыляются и показывают мне большой палец вверх, а затем присоединяются к маме, которая борется со слезами, давая несколько интервью. Папа рядом с ней выглядит гордым и довольным. Скажем так, мое решение перестать донимать брата и сестру ради спортивного интереса значительно улучшило отношения в семье.

Оказывается, это я был проблемой и королем драмы. Шокирующе, я знаю.

Но, как бы то ни было, настал момент, которого я так долго ждал.

— Брэн?

— Это я, муза, — я прикоснулся губами к ее щеке.

Она вспыхивает ярко-красным цветом.

— Лэн?

— Да, — я беру ее за руку. — Следуй за мной.

— Когда я смогу увидеть статуи? Я уже достаточно долго ждала.

— Терпение.

— Я терпела целых два года. Я не понимаю, почему ты так скрытничаешь, если я твоя так называемая муза.

— На то есть веская причина, поверь мне.

Толпа расступается, как Красное море перед Моисеем.

Я прохожу мимо всех наших родственников и друзей, включая, но не ограничиваясь Рай и Кайлом — да, мы теперь общаемся по имени, поскольку я, очевидно, их любимый будущий зять, и любой, кто скажет вам обратное, солжет — Майя, которая извинялась перед своей сестрой последние два года, Николай, дядя Эйден и тетя Эльза, дедушка и бабушка, и наша большая компания друзей.

— Мы уже пришли? — снова спрашивает она.

Я останавливаю ее перед статуей и снимаю повязку с глаз. Она моргает от внезапного света, но, когда она меняет фокус взгляда, ее губы раздвигаются.

Неземной цвет ее глаз расширяется по мере того, как она вглядывается в детали. Она переводит взгляд на остальные статуи и закрывает рот руками.

Я не могу не смотреть на нее, снова и снова влюбляясь в каждую искорку в ее глазах цвета полевых цветов. Я думал, что мир — это бессмысленная петля небытия, но потом понял, что я пуст. Я думал, что примирился с этой частью себя, но это было до тех пор, пока в моей жизни не появилась Мия и не открыла ту сторону меня, о существовании которой я даже не подозревал.

Она наконец повернулась ко мне лицом, ее лицо раскраснелось, а губы все еще приоткрыты.

— Они такие… такие… красивые. Нет, это преуменьшение. Я не могу поверить, что ты делал их все это время.

— Ты — причина существования этого шедевра, — я опускаюсь на одно колено и достаю кольцо, которое я сделал на заказ из редкого драгоценного камня, подходящего к цвету ее глаз. — Ты не только моя муза, но и единственная причина, по которой я продолжаю творить. Ты не дополняешь меня, ты наполняешь меня своей надеждой, решимостью и постоянными придирками. Но я отвлекся. Хотя и немного, — я позволил своей очаровательной улыбке проявиться. — Раньше я считал, что у меня нет души, но оказалось, что мне просто нужна была ты, чтобы заполнить ее. Теперь, когда я тебя нашел, я не могу и не хочу жить без тебя. Мия Соколова, ты выйдешь за меня замуж?

Слезы блестят в ее глазах, когда она становится передо мной на колени и судорожно кивает, а затем показывает:

— Я люблю тебя.

— Это «да»? — отвечаю я.

— Да. Миллион раз да, Лэн.

Я надеваю кольцо на ее палец и целую ее под одобрительные возгласы и вспышки фотоаппаратов.

Когда мы расстаемся, я шепчу:

— Я тоже тебя люблю.

Я знаю, как сильно ей нужно это услышать, и, хотя я не верю в любовь как в эмоцию, я верю в нее.

В мою женщину.

Мою музу.

Мою вечность.

Конец.

Перевод группы t.me/dreambooks1

Notes

[←1]

В средневековых французских легендах одно из орудий Страстей — чаша, из которой Иисус Христос вкушал на Тайной вечере и в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь из ран распятого на кресте Спасителя.

[←2]

Древнеегипетский бог черного небесного пространства, воздуха. Позже, при Новом царстве — бог солнца. Считался покровителем Фив.

[←3]

Немедицинский термин, который описывает людей, чей мозг по какой-то причине развивается или работает по-другому. Это означает, что у человека есть другие сильные стороны и трудности, чем у людей, чей