Допрос Диллинджера вызвал очередную волну шепотков, а я почувствовала негодование. Женщины часто использовали отвар коричника, чтобы не беременеть. Но каждая из них (мистрис Маршалл являлась исключением) притворялись, что вообще не знают про это снадобье.

– А вы можете предъявить веские доказательства по поводу коричника? – осмелела я.

Я вылила остатки отвара перед тем, как приготовить Уоррену чай, и в моих личных вещах коричника уже не было.

– Мистер Дойл заявляет, что почувствовал его запах.

– А я заявляю, что он на меня набросился. Мужчина говорит одно, женщина – другое.

– Что ж, ваша репутация основательно подпорчена… У кого-нибудь еще есть вопросы? – проговорил Диллинджер.

Судьи продолжили разбирательство, а я лишний раз убедилась в том, что членам коллегии наверняка заплатили. Похоже, Диллинджер и все остальные были с Уорреном в сговоре. Мы с Седриком выглядели настоящими чудовищами, вдобавок Диллинджер через определенные промежутки времени упоминал о том, насколько у меня лживая и двуличная натура.

Когда объявили перерыв, я пожаловалась Айяне.

– Взятками можно многого добиться, – отозвалась она.

Я с грустью смотрела, как Седрика уводят из зала. Он бросил на меня прощальный взгляд, чуть менее уверенный, чем раньше.

– Наши средства с их взятками не сравнятся.

Айяна кивком указала на дверь.

– Теперь ситуация прояснится.

Повернувшись, я увидела Миру, затянутую в роскошную амазонку. Я бросилась к подруге и обняла ее, радуясь, что с ней ничего не случилось.

– Как ты? – прошептала я.

Она ухмыльнулась.

– Прекрасно. Я бы этого типа в чем угодно убедила.

Я не смогла сдержать улыбку.

– Спасибо тебе.

– А здесь что происходит?

– Долго объяснять, да и главное сражение еще впереди.

Мы решили перекусить в коридоре, и за едой я рассказала Мире о судебном заседании.

Спустя полчаса слушания возобновились. Сайлас Гаррет дал на удивление беспристрастные показания, которые не делали поблажек ни одной из сторон, зато ставили пару вопросов относительно версии Уоррена. Однако я не была уверена, что этого будет достаточно.

Когда пришел черед Элиаса, я занервничала еще сильнее: его показания были чересчур запутаны. Я чувствовала себя измотанной, но, к счастью, после допроса Элиаса первый день слушаний объявили завершенным. Седрика и Уоррена увели порознь, в разных направлениях – по прихоти судьбы, Седрика вели к противоположному выходу из зала, а Дойла-младшего – в мою сторону.

Он задержался в проходе рядом со мной и сделал вид, что поправляет камзол.

– Вы, должно быть, весьма огорчены, леди Уитмор! Сперва вы отказались от титула, чтобы поиграть в дружбу с судомойками. А когда вам представилась возможность спастись от падения, вы отвергли меня и предпочли романтическую грезу. А когда вы решили, что все наконец идет по-вашему, ф-ф!.. – Уоррен картинно вскинул руки, – …это тоже рассыпается в прах! Сдавайтесь, леди Уитмор! Подумать только, вы бросились в омут и почти все потеряли… в итоге единственное, что у вас останется… да ничего у вас не останется.

Я стиснула кулаки, чтобы он не заметил, как у меня трясутся руки. Мне нельзя было демонстрировать перед Уорреном свое горе. Что ни говори, а во многом он оказался прав. Весь прошлый год я приносила одну жертву за другой и делала это не только ради себя, но и ради своего любимого.

Седрик – вот кто был по-настоящему важен для меня.

А теперь и его грозились отнять!

Я храбро посмотрела на Уоррена в упор.

– Не споткнитесь по дороге на эшафот. Я позабочусь, чтобы вас повесили за то, что вы сотворили с теми, кто мне дорог. Я знаю, что вы связаны с исчезновением Тэмсин.

Я увидела искру изумления у него в глазах, но не смогла понять, вызвано ли оно потрясением от разоблачения или недоумением по поводу моего обвинения. Уоррен и так слишком задержался – и его сопровождающие быстро увели его прочь.

– Завтра будут допрашивать всего лишь пару-тройку свидетелей, и я не сомневаюсь, что все пройдет таким же образом, – призналась я своим спутницам, когда мы очутились на улице.

Последним ударом в этот день стала невозможность повидаться с Седриком.

Мира обняла меня за плечи.

– Держись.

Мы поели у Айяны, после чего баланканка сказала, что ей надо отвезти Миру в «Глициниевую лощину», чтобы та не опоздала к назначенному сроку.

– У меня будут в городе кое-какие дела, – добавила Айяна. – Оставайся здесь и никому не отпирай дверь. Ни в коем случае не подвергай себя опасности.

Мне безумно не хотелось расставаться с Мирой, но выбора у нас не было. Подруга и так постаралась на славу, и я не собиралась стать для нее источником серьезных неприятностей.

– Срок твоего контракта заканчивается. Что будешь делать? – полюбопытствовала я.

Мира пожала плечами.

– Что-нибудь.

Я покосилась в сторону спальни, куда ушла Айяна.

– Ты никого не выбрала не потому… вы с Айяной не… то есть…

Мира не сразу поняла мой вопрос, но спустя несколько мгновений покачала головой.

– Нет-нет. Айяна мне помогала. Она вроде как моя наставница. Но я предпочитаю мужчин. Если честно, пока никто из адорийских кавалеров еще не пришелся мне по вкусу.

Поскольку я уже поставила себя в неловкое положение, то решила не отступать.

– До твоего приезда в «Голубой ключ» между тобой и Седриком что-то было?

Мира округлила глаза.

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

Я покраснела.

– Ты ему всегда нравилась. И он тебя выручал.

Мира тепло улыбнулась.

– Седрик – он просто очень добрый и безотказный. Мы найдем способ его спасти.

Я осталась наедине с путающимися мыслями. Меня то и дело осеняла какая-нибудь блестящая, невероятная идея (например, налет на тюрьму и освобождение Седрика), но я тотчас возвращалась к реальности и погружалась в отчаяние. Я была настолько взвинчена, что в конце концов решила немного отдохнуть и лечь спать, но внезапно в дверь постучали.

Я не забывала предостережения Айяны и решила вообще не отзываться, но затем подкралась к двери и спросила:

– Кто там?

– Гидеон Стюарт.

– Я такого не знаю.

– Я пастырь из Грэшонда. Я помог вернуться вашей подруге, Тэмсин… и другим девушкам.

Я вспомнила о «Наследниках Уроса», приютивших жемчужин, и о том, как они привезли к Джасперу спасенных девушек.