Белый туман! Два зрачка… злобные фиолетовые глаза глядят на меня из нексуса.

— Первый Хун-Ахпу…

Возникла тень, обретающая форму по мере приближения ко мне… кожа цвета какао… одурманивающая. Сама Мерзость! Как же я мог настолько позабыть о защите?

— Подойди ближе, Хун-Ахпу, чтобы я могла попробовать твою душу.

— Нет, пожалуйста… Боже! Господи, помоги мне!

— Бог? Бог это вечность, существование которой полно холода и одиночества. Приди в мое тепло, Майкл, позволь мне согреть твой разум. Позволь себе спрятаться в моей утробе, позволь нам стать единым целым, и я успокою твою душу.

Нет! Я Майкл Гэбриэл. Я Первый Хун-Ахпу. Я сам контролирую ситуацию. Я контролирую свой разум, не Мерзость. Мой разум в безопасности, в раю.

— Стражи обманули тебя, Майкл. Я не враг тебе. Я твое спасение.

…Я должен сфокусироваться на своих мыслях, а не на ворковании Мерзости. Я должен контролировать свой разум, и Мерзость тогда не сможет мне навредить. Я расскажу об этом моим сыновьям, и мои мысли…

— Больше никаких рассказов. Наша общая судьба начнется с момента прибытия твоих сыновей.

Мальчики, слышите меня? Держитесь подальше отсюда! Мерзость знает, что вы направляетесь ко мне!

— Космос отныне оглох, Майкл. Остались только мы.

Нет! Есть Бог на небе, и он поможет мне!

— Бог? Бог мертв, Майкл…

…Лишь шепот мысли на границе сознания.

Господь посылает нам испытания, чтобы посмотреть,

Способны ли мы победить в себе Сатану…

«Ночь» Эли Визель

Тьма не может победить тьму, только свет способен на это.

Мартин Лютер Кинг-мл.

Каждый из нас сам себе тюрьма, и только мы сами можем выпустить себя на свободу.

Юлиус Гэбриэл

Love is all you need…

Битлз

На борту «Балама»

В «Баламе» было две палубы. На нижней, от линии срединного сечения до кормы, располагались двигатели, дополнительные силовые установки и сети основных контуров питания. Здесь же располагались гелиоустановка, коммуникации водоснабжения и очистки и мириады устройств, отвечающих за силовое поле корабля и систему его вооружения.

В самом сердце «Балама» находился его биохимический «мозг», нейропроцессор, плавающий в огромном отсеке, заполненном вязкой жидкостью.

Оставшуюся часть нижней палубы занимала система гиперприводов, и «ковш», который проводил тахионы из космоса в отверстия вдоль крыльев корабля, буквально «протягивая» его по просторам космоса.

В каждую переборку, пол и потолок были вмонтированы искусственные гравитационные излучатели, которые продуцировали традиционное для Земли гравитационное поле. Гасители инерции защищали обитателей корабля от возможных травм при внезапном ускорении, торможении или смене курса. Голосовые контроллеры в каждой комнате позволяли настроить освещение, влажность и температуру.

На верхней палубе размещалось все необходимое для обеспечения нормальной жизнедеятельности пассажиров. Гидропонные установки, системы переработки биологических отходов, химические кладовые для синтеза пищи, там же находились бассейны для хранения радиоактивных веществ и множество «лечебных» установок, очень напоминавших саркофаги. Они вызывали у Доминики чувство клаустрофобии, потому она так и не решилась воспользоваться каким-то из них.

Основной коридор вел к «жилым помещениям» — семидесятиметровому отсеку, где находились кухни, ванные, туалеты, рабочие станции, комнаты виртуальной реальности, тренировочные залы и спальни.

Главная рубка, комната в форме луковицы, находилась в передней части верхней палубы. От нее по всему кораблю расходились коридоры, которые заканчивались выходными шлюзами.

* * *

Доминика Гэбриэл открыла глаза. Мягкие «занавески», закрывающие выход из ее спальни, разошлись в стороны, впуская фильтрованный солнечный свет. Она сняла эластичные ремни со спального костюма, которые удерживали ее возле стены.

Тупая головная боль вернулась в тот же миг, когда она поплыла в невесомости.

Доминика находилась в космосе уже два дня, двадцать два часа и восемнадцать минут. Все это время она страдала от регулярных приступов космической болезни, постоянной тревоги, бессонницы, невозможности сконцентрироваться и непрерывной головной боли.

Диета из замороженных продуктов ничуть не улучшала настроения.

— Компьютер, активировать гравитацию.

Секунда тошноты — и земное притяжение восстановилось. Доминика неловко встала на ноги. И сразу же застонала, когда менструальная боль полоснула по животу.

— Компьютер, найти моего сына.

ДЖЕЙКОБ ГЭБРИЭЛ СПИТ В СВОЕЙ КАПСУЛЕ.

Доминика вошла в отсек, где спал Джейкоб. В первую свою «ночь» в космосе она тоже пыталась заснуть в подобном «саркофаге», но устройство слишком напоминало гроб и вызывало приступы клаустрофобии.

Услышав приглушенный крик, она рванулась к спальной капсуле, где ее сын метался от приснившегося кошмара.

— Джейк? — Она застучала по пластиковой крышке, потом попыталась открыть ее.

Внутри капсулы ее сын судорожно метался и бился, словно атакованный пчелиным роем.

Доминика рывком распахнула крышку.

— Джек, очнись. Джейкоб!

Яркие синие глаза раскрылись, полные ужаса. Он судорожно вцепился в плечи Доминики.

— Джейк, все в порядке… Джейкоб, ты делаешь мне больно… Джейкоб!

— А?

Взгляд стал осмысленным.

Доминика помогла ему выбраться из капсулы.

— Ты в порядке?

Он слабо кивнул и свалился в «кормовое» кресло.

— Компьютер, 20 кубиков рациона 4-F.

Сунув в рот трубку для подачи питания, он закрыл глаза, втягивая прозрачную жидкость через полуметровую «соломинку».

— Снова кошмар?

— Видение. Последнее предупреждение от моего отца.

Она опустилась на колени рядом с креслом.

— Расскажи мне.

Он покачал головой.

— Джейкоб, пожалуйста.

Светловолосый парень посмотрел на мать усталыми, ввалившимися глазами.

— Я был глубоко в нексусе, со всех сторон меня окружал густой туман. Физическое тело, похоже, больше не существовало, осталось лишь мысленное зрение. Две пурпурные точки возникли в тумане… Два глаза, сияющие в густой белесой дымке. Это была Лилит. Она прошептала: «Джейкоб, я жду». И тут я увидел ее.