Глава 13

Зубы дракона, или Семена войны

Мы гораздо наблюдательнее, чем кажется взрослым, и, конечно же, сразу заметили, как изменилось поведение дяди Альберта после нашего Пилигримского дня. Во-первых, он стал значительно меньше времени уделять работе над своей книгой. Во-вторых, постоянно и долго разъезжал где-то на велосипеде, надев новый норфолкский костюм, состоявший из пиджака с поясом и бриджей. В‐третьих, брился теперь каждый день, а не только когда требовали обстоятельства.

Ну и нам стало понятно, что он целиком и полностью поглощён поисками той самой леди, доставившей нас до дома в двуколке с красными колёсами, или, если верить его словам, давно потерянной бабушки, которую он много лет назад знал в Индии.

Мы все хотели, чтобы он нашёл её. Освальд, душа которого с неизменной чуткостью отзывается на чужие тяготы и мытарства, несколько раз пытался сам её отыскать. И другие пытались. Но я несколько забежал вперёд и рассказ об этом продолжу позже. Пока же считайте написанное выше лирическим отступлением, в общем-то не имеющим касательства к драконьим зубам, о которых сейчас и пойдёт речь.

Началось всё со смерти свиньи. Той самой, что так вызывающе плохо себя повела в День цирка. Разумеется, это никак не могло повлиять на её болезнь и кончину, хотя девочки, угрызаемые совестью, и говорили, что, не заставь мы хрюшку тогда побегать, она, возможно, была бы жива.

Освальд, однако, решительно не желает переваливать вину с больной головы на здоровую. Плохие поступки остаются таковыми даже после смерти субъектов, их совершивших. А девочки наши, пока свинья была жива и здорова, не хуже нас, мальчиков, знали и понимали: это хавронья заставила нас побегать, а не мы её.

Свинью похоронили в саду при кухне. Могилу ей копал Билл, которому мы в своё время поставили памятник, а когда он ушёл обедать, мы тоже внесли свою лепту, копая по очереди. Во-первых, нам нравится приносить пользу, а во‐вторых, под землёй иногда таятся какие-нибудь неожиданности. Один мой знакомый, например, копая картошку, неожиданно подцепил вилами золотое кольцо. Я уж не говорю о том, что мы, как вам известно, откапывая клад, нашли две полукроны.

Когда подошёл черёд Освальда поработать лопатой, остальные, усевшись на гравии, принялись давать ему советы.

– Трудись с удовольствием, – зевнув, порекомендовал Дикки.

А Элис добавила:

– Жаль, мы не герои книжки, которые никогда не копают попусту, а обязательно что-то находят. Мне кажется, я предпочла бы всему остальному тайный подземный ход.

Освальд прервал работу, вытер свой честно вспотевший лоб и ответил:

– Тайна – ничто, после того как становится общим достоянием. Взять хотя бы потайную лестницу в Моут-хаусе. Во-первых, о ней теперь не знает только ленивый, а во‐вторых, она бесполезна даже для игры в прятки, потому что скрипит. Нет, лично я предпочёл бы горшок с золотом, который мы хотели найти, когда были маленькими.

На самом деле с тех пор миновал только год, но, похоже, перевалив за пик юности, которого, как мне кажется, достигают в десятилетнем возрасте, начинаешь стремительно катиться к преклонным годам.

– А не хотелось ли бы тебе отыскать полуистлевшие кости солдат-роялистов, подло убитых головорезами Кромвеля? – спросил Ноэль.

– Да какой смысл их отыскивать, если они давно уже умерли? – поёжилась Дора. – Я ужасно боюсь скелетов, которые могут ходить в темноте и хватать за ноги, когда поднимаешься наверх, в спальню.

– Скелеты не могут ходить, – возразила ей Элис. – Сама ведь, Дора, прекрасно знаешь, что не могут. – И она не сводила с Доры свирепого взгляда, пока той не сделалось жаль, что она вообще затронула эту тему.

Обо всём, чего вы боитесь, а особенно о таком, что страшно встретить в тёмное время суток, никогда не следует говорить при малышах. Иначе они, ложась спать, обязательно разревутся и скажут, что плачут из-за того, о чём вы говорили.

– Да ничего мы здесь не найдём, не мечтайте, – сказал Дикки.

Тут лопата моя с гулким звуком ударилась обо что-то твёрдое. Меня охватило радостное предчувствие. За этим твёрдым явно скрывалась какая-то пустота. Неужели горшок, полный золота, о котором мы все так давно мечтали?

Предмет, однако, был для горшка слишком длинным, продолговатым. И цветом он – как выяснилось, когда мне удалось смахнуть с него землю, – походил не на обожжённую глину, а на кости, которые закапывает наш Пинчер.

Поэтому Освальд сказал:

– А вот вам и скелет.

Девочки отшатнулись, а Элис пискнула:

– Ой, Освальд, не надо.

Находка была мгновенно очищена от земли, и Освальд двумя руками поднял её.

– Это голова дракона, – изрёк Ноэль.

Было и впрямь похоже. Длинная, узловатая костяная штуковина с челюстью, из которой торчали огромные жёлтые зубы.

Но Билл, который как раз возвратился после обеда, нам объяснил, что это лошадиная голова. Только Г. О. и Ноэль ему всё равно не поверили.

Даже Освальд немного засомневался, потому что вроде не видел ни у одной живой лошади головы такой странной формы, но спорить ему неожиданно стало некогда.

Поблизости показался лесник. Тот самый, что так замечательно объяснил нам всё про установку силков. И Освальд пустился за ним вдогонку, чтобы срочно поговорить о хорьках. Дикки и Элис поспешили следом. А Дора и Дэйзи пошли дочитывать книжку «Наставляя детей». Вот так и вышло, что костистая голова осталась на попечении Ноэля и Г. О., которые утащили её с собой.

К следующему утру я и думать забыл о раскопках, пока, уже перед самым завтраком, мне о них не напомнили вбежавшие в спальню Ноэль с Г. О. Вид обоих ясно свидетельствовал, что, встав раньше остальных и не тратя времени на мытьё лица и рук, они успели куда-то сходить. Ноэль подал Освальду тайный знак. Остальные это заметили, но с присущей им деликатностью сделали вид, что знак ускользнул от их внимания.

Освальд, послушный сигналу, вышел с Ноэлем из комнаты, и тогда этот последний спросил:

– Ты помнишь вчерашнюю голову дракона?

– Ну, – отвечал ему Освальд резко, но не сердито, что, как известно, совсем не одно и то же.

– А не забыл, что случилось в той греческой истории, когда один человек посеял в землю зубы дракона?

– Из них взошли воины! – выпалил Г. О.

Ноэль строго ему приказал заткнуться, а Освальд снова ответил:

– Ну.

И если в тоне его послышалось нетерпение, то лишь потому, что ноздри отчётливо уловили аппетитнейший запах поджаренного к завтраку бекона.

– Ну! – передразнил Ноэль. – Как по-твоему, взойдёт у нас то же самое, если мы посеяли зубы дракона, которые нашли