Я открыл дверь, расписался и получил пакет.

— Всего доброго. — Сказал командир патруля, козырнул и весь патруль прогрохотал сапогами по лестнице вниз на выход.

Я в растерянности повертел обычное письмо в какой-то бумаге вместо конверта, перевязанное шпагатом и запечатанное сургучной печатью? 456. Потом открыл его. На пол упала фотография. На ней был я и моя жена в день свадьбы. К сожалению, все наши свадебные фотографии были благополучно утеряны на мировых дорогах трёх эмиграций. Так вот безалаберно получилось. Но в Таллине 45 года их не должно было быть уж точно, так как моя свадьба должна состояться только через тридцать лет.

На обороте фото было написано от руки: «Эзель Атла 265 — 2,21 м. 17.01.45 16.30». Это означало, что нас ждут семнадцатого января в половине пятого вечера на Сааремаа в точке, находящейся от Атлы по пеленгу 265 градусов в дистанции 2,21 мили. Ещё бы узнать где такая Атла есть и произрастает. Пишут так, будто Атла это на край Урюпинск. Где Урюпинск я найду быстро — язык он и до Киева доведёт, а на Сааремаа найти точку Алта при болтливости местных жителей, конечно проще, чем ехать в Патагонию из Таллина, но совсем не на много, уверяю вас.

Пришлось даже в 23 год эры большого конца времён слетать, в компе поковыряться и выяснить где такая Атла есть на теле Сааремаа. Прав я был, когда опасался за «Звезду», поднимая два ящика уворованные у скелета. Там у Атлы даже небольшая пристань есть, где эти самые лесорубы меня в засаде поджидали или пожарные, а может и пограничники с Мухтарами. А две мили и ещё одна почти шесть километров всего. Захотели бы и повязали. Видимо спешили да не успели.

По моим наблюдениям в январе 1945 года Сааремаа мало чем отличался от Патагонии в июле. Тоже снег, ветер, холод и почти пустыня. Людей нет, а кто есть сидят по домам тихо. Везли Пьера укутанным в бронежилеты с ног до головы. Последнюю закутали особенно тщательно. Местами дикими ехали, недобитков разных много там шастало и очень злых угрюмых эстов тоже. Прямо заповедник зомби, а не приятный Балтийский островок. Оружие держали наготове. Как это ни странно, но обошлось. Или не успели на нас среагировать, или поели чего-то не хорошего, но никого не было. А может нашего танка испугались? Мы прикупили его по случаю за 20 тысяч зелёных президентов США у лейтенанта в 1993 году, когда их выводили из Эстонии. Причём пришлось даже дать Николаю еще один скафандр. Лейтенант, не верил, что мы танк умыкнём, но деньги взял. А мы тремя скафандрами перевели танк в сорок пятый год, поднимать его не надо было, а то ведь не подняли бы сорок тонн. Назывался танк Т-72 с какой-то буквой, а в комплект к нему мы взяли с собой механика водителя из Якутии. Он потом нам помогал на родине Саха и Якутов отбиваться от Антарктических эсэсовцев, но это уж потом и в другой раз расскажу.

В этот раз мы нарисовали на танке большие звёзды и маленьких штук двадцать, прикрепили флаг из музея девяностых годов и так поехали в эту самую Атлу. Странно, но препятствий нам никто не чинил. Ехали себе и ехали, как не родные. На месте гибели Банщика, а это и было место встречи, мы были своевременно. Правда пришлось подождать до сумерек. В сумерках с моря подошла надувная лодка с двумя немцами из Кригсмарине. Они показали мою фотку. Я стал котироваться в этом мире как кинозвезда, похоже. Фотку мы забрали, а им отдали Пьера. Они ещё и нас домогались, но мы на такое не повелись. Договорились встретить их в Киле, куда они и направлялись. Пришлось, однако, им фотку вернуть, как пароль в Киле. На том и порешили. Обговорили место встречи и время от и до. Они ушли в море, а мы перенесли танк в январь месяц две тысячи тридцатого года, где он и стоит одиноко и понуро на берегу до сих пор.

Нас и наш танк с якутом наблюдал безутешный и опечаленный Георг Сепп и даже свою фузею какого-то похожего на фаустпатрон агрегата поднял, но вид моряков Кригсмарин поставил ему блок и полный затор в мыслях. Пока он решал стрелять в нас или не стрелять мы просто исчезли. Полетали, полюбовались на совершенно пустой от людей Сааремаа тридцатого года, на небольшое стадо зверей, в которых превратились некоторые люди, и ушли в Киль февраля сорок пятого. Там было привычнее и веселее.

Если вы думаете, что в Германии сорок пятого года царило расстройство и мрак безнадёги, то вы ошибаетесь. Заводы работали до последнего дня, войска воевали, а женщины рожали. Города бомбили, а люди ходили даже в киношки и в рестораны. Бывало, что советские танки врывались на работающие заводы и рабочие, взяв по фаустпатрону, вели бой против танков вместе с солдатами. Немцы были вовсе не хиленькой нацией. Война с ними была очень трудной и кровопролитной для русского народа и его союзников внутренних и внешних. Наши предки попали тогда на наковальню сталинского режима и под молот гитлеровской военной машины. Нигде им не было спасения, оставалось только воевать и победить. Из них попытались сделать гвозди, но они остались людьми. Нам бы остаться ими тоже не плохо. Бегать по заснеженным полям в поисках мертвечины, чтобы её пожевать как-то в мои планы не входило, я думаю, что и в ваши тоже такая перспектива не входит. Вам повезло, что вы живете в своём, спокойном потоке времён.

Что-то в этой всей истории меня настораживало. И тут я понял. Пакет принёс мне патруль СМЕРШа, а Пьера забрали немцы. Не просто немцы, а фанатичные приверженцы гитлеровского режима. Исходя из исторических рассказов, я знал, что даже бункер Гитлера и Рейхсканцелярию в Берлине обороняли моряки-подводники. Значит и в войну спецслужбы СССР и Германии работали иногда вместе.

— Нет, не всё так гладко у наших Хранителей. — Подумал я уже более осознанно, чем ранее.

Крепла уверенность в том, что чего-то мы не знаем и в чём-то с нами не совсем откровенны наши дорогие Хранители. Но пока мы просто делали своё дело. Нам пришлось немного поработать в других временных зонах. Требовалось наладить контроль над собранными южноамериканскими наркокартелями несметными богатствами. Особенно над деньгами Пабло Эскобара.

С ним установил тесную связь Сергей. И потом уже нам пришлось следить за этим прохиндеем. Убивать его не было