– Ты чего?

– Подожди.

Снял шкуры с груди и поднес ухо, прислушался. Отчетливые хрипы вперемешку со стонами.

– Отойди от нее! — Один из воинов взял копье наперевес и подъехал к повозке. — И руки убери!

Я оглянулся на Ледоока.

– Я не сделаю ничего плохого. Пусть не мешает.

Уверенный тон и спокойствие подействовали на приказчика. Не понимая, что я делаю, удивленный странными маневрами, он тем не менее решил не лезть. Махнул рукой, останавливая не в меру бдительного воина, и спросил:

– Ты лекарь?

– Что? А-а... нет. Но я был учеником лекаря... недолго. Пока тот не уехал. О такой болезни слышал.

Девчонка то ли от голосов, то ли от моего прикосновения очнулась. На меня глянули воспаленные глаза, полные боли.

– Как тебя зовут?

–Лада.

Голос дрожит, слаб, как писк котенка.

– Красивое имя. Милая, покажи язык. Пожалуйста.

Ледоок всхрапнул, побагровел. Протянул ко мне руку.

– Ты что делаешь?

– Я сказал — не лезь! — Против воли голос был жестким и властным. Не таким должен быть он у крестьянина и даже ученика лекаря. — Худого не сделаю. Лада, покажи язык.

Девчонка слабо, едва заметно улыбнулась и с трудом открыла рот. Язык обложен, горло тоже. Жаром так и пышет.

– Что болит?

– Все.

– А сильнее?

– В груди и боку.

Она опять закашлялась. Сухой до отвращения кашель причинял ей неимоверные страдания. Зрачки глаз стали размером с монету. На губах опять выступила мокрота. Ржавого цвета. Кровь... Лихоманка, значит?.. Пневмония. Иначе — воспаление легких. Причем двухстороннее.

– Давно заболела? — повернулся я к Ледооку.

– Седмицу назад. Может, чуть больше.

– Чем ее лечили?

Тот пожал плечами.

– Я ж не лекарь... Бабка что-то давала. Не помогло.

– Не помогло! — передразнил я. — Долго вам еще ехать?

– День.

Я поправил шкуры на девчонке (та ощутимо дрожала и опять впала в забытье).

– Бредила?

– Да.

Ледоок посмотрел на женщину.

– Это служанка. Она с ней все время.

До этого женщина не произнесла ни слова, но сейчас подняла голову и посмотрела на меня.

– Бредит, — глухим голосом сказал она. — Кашляет, стонет. Кровь идет. Жар...

– Ясно. — Я повернулся к приказчику. — Вы ее можете не довезти. У девчонки кризис. Легкие... в смысле нутро воспалено. Уплотнение легочной ткани, с... а-а, ладно. Все равно не поймешь! Скоро температура резко упадет, наступит коллапс. Не слышал?

Тот помотал головой. Лицо стало бледным, как у девчонки. На нем ответственность за нее, а отвечать перед отцом.

– Ч-что делать? — слегка заикаясь, спросил Ледоок.

Я вздохнул и оглянулся на парней. Только забот с больными не хватало. Но ладно. Они нам помогли, подсказали короткий путь. Надо отплатить добром за добро. Да и малышку жалко. На выданье? Возраст сейчас трудно определить, но не меньше шестнадцати. Самый сок...

Я вернулся к своей лошади, достал из рюкзака аптечку.

– Артур, не свети наши вещи перед ними, — шепнул Антон.

– Знаю. Но девку надо спасти. А вопросов они задавать не будут. Не до этого.

Воспалением легких я болел. Еще в детстве. Лечил меня хороший врач. Он же посоветовал матери не таскать меня на процедуры в поликлинику, чтобы не студить на морозе (зимой дело было), а делать компрессы из парафина дома.

Мать так и делала. Плавила парафин, заливала его в крепни целлофановый пакет, закутывала в шарф, сажала меня на колени, а парафин клала между собой и мной. И грела легкие. А чтобы я не скучал, давала читать книги. Я совершенно случайно раскопал некий медицинский справочник, невесть как казавшийся у нас. И вычитал все, что было написано о пневмонии. Ну и запомнил. Да и потом взрослый уже сам кое-что читал по медицине. И Новистра проводил экспресс-курс, тоже познакомил с элементарньши понятиями.

В нашей супераптечке было много препаратов, в том числе общего назначения. Против подобных воспалений хорошо подходят несколько видов лекарств. Почти мгновенного действия. Можно попробовать.

Я выбрал несколько тюбиков, подхватил фляжку с водой к пузырек. Вернулся к повозке. Приказчик, возница, закончивший починку, и воины смотрели на меня настороженно. Не понимая, что я делаю. И зачем. И только женщина глядела с некоторой надеждой. Интуитивно чувствуя, что могу помочь.

Откинув шкуру, вытащил руку девчонки, нашел пульс. Колотит со скоростью пулемета. Отыскал вену. Пережал предплечье.

– Что ты хочешь сделать? — вырос за спиной Ледоок.

– Спасти ее.

– А сможешь? —

Да.

– А если...

– Тогда ты убьешь меня. Устраивает?

Приказчик опешил и отступил. Но смотрел на меня во все глаза.

Вена синела сквозь тонкую кожу, промазать нереально. Я снял колпачок, приставил срез к руке. Нажал на кнопку. Из тюбика выскочила игла, прошила кожу, вошла в вену и выпрыснула содержимое. Еще один тюбик. В другую руку. Лучше бы внутримышечно в ягодицу, но Ледоок не позволит обнажить девчонку.

Ладно, и так сойдет. Два препарата с названием, которые на трезвую голову и не выговорить, сейчас снимут воспалительный процесс, собьют температуру, восстановят нормальную работу легких. Не сразу, а так часа за два-три.

Но легче девчонке станет сразу. Очень сильные препараты. Но они имеют побочный эффект — вызывают сильный кашель. Это хорошо, надо выхаркать всю гадость из легких. Но девчонка ослаблена и просто не осилит такого испытания. Поэтому я дам еще одно лекарство. Оно полностью нейтрализует кашель, а мокроту... Не помню, что говорил об этом Новистра, но мокроты тоже не будет.

Девчонка опять открыла глаза. Бессмысленным взором посмотрела по сторонам. Я налил в стаканчик воды, потом вылил туда лекарство — густую смесь желто-красного цвета. Взболтал.

– Выпей, малышка.

– Что это? — потребовал разъяснений приказчик.

За моими действиями он наблюдал молча, выкатив от изумления глаза. Как я делал инъекции, толком не видел, но стаканчик и пузырек (на самом деле ми никонтейнер) разглядел.

– Это вода, это лекарство.

– Настой?

– Насядь! — передразнил я его. — Хочешь глотнуть?

Тот поморщился.

– Тогда не лезь.

Я помог девчонке чуть приподняться и поднес стаканчик ко рту. Лада послушно выпила, чуть пролив на грудь. Женщина немедленно вытерла полотенцем капли.